Войны, конечно, разные, но на самом деле без них можно обойтись. Но даже с удивительно полезной маской, которую носят квартирмейстеры в военное время, это не оправдывает всей этой морской болезни. Я полагаю, что как только пыль осядет, они вернутся к нормальному состоянию и начнут задавать острые вопросы типа «где именно вы потеряли то, или это» или «нет, ты не можешь войти сюда и помочь себе», даже если ты делал это вчера.
Вчера вечером я ел отличный филейный стейк на борту «Плимута»[31].
По-видимому, так сказал мне их офицер снабжения, они приобрели полтонны этой штуки и теперь едят сэндвичи со стейком в качестве закуски и сыты им по горло. Он также рассказал мне, что когда они транспортировали несколько отрядов (SAS) на Южную Георгию, те пошутили, что хотят оленины. На следующий день прилетел вертолет и сбросил одного, выпотрошенного, но в остальном целого. Они повесили его на некоторое время, а потом съели. Голова и шкура были неприятной неожиданностью на верхней палубе. Неожиданная в ночной темноте встреча с холодным мокрым окровавленным носом это очень неприятно. Надеюсь, что все идет хорошо и что приятные летние дела идут тоже хорошо. Надеюсь, у вас не кончится лето до моего возвращения.
30-го мая был очень плохой день, и разделить его с экипажем «Эвенжер» было едва ли не единственной хорошей вещью в этой ситуации. Погода была суровая и узкие фрегаты типа 21 очень резко двигались вверх и вниз и раскачивались с борта на борт. У меня была морская болезнь, и большую часть времени я провел в горизонтальном положении на запасной койке.
В течение всего дня были обычные предупреждения о «красном» уровне воздушной тревоги. Поскольку на время операции мы оставили наши спасательные жилеты, противоожоговые капюшоны и гидроскостюмы на «Интрепиде», то чувствовали себя очень уязвимыми. Мы находились в зоне полного отчуждения с группой «Гермес» — «Инвинсибл» и должны были покинуть их после наступления темноты, чтобы направиться на юг к Восточному Фолкленду, к точке нашего вылета.
Во второй половине дня, после нескольких воздушных налетов, мы снова услышали «Воздушная тревога красный». На этот раз штурман Питер Хэтч (которого капитан Хьюго лаконично называл «лоцман») спокойно сообщил по рации, что они засекли на радаре отметку от «Супер Этендара» совершающего одиночный облет.
Это не нуждалось в дальнейших объяснениях, так как к настоящему времени мы узнали хрестоматийное указание на готовящуюся к запуску ракету «Экзосет»: единственным вариантом было захватить цель, не подставляя себя ракетам с радиолокационным наведением.
В следующем объявлении сообщили, что радары засекли запуск «Экзосета» на пеленге в нашем направлении. К этому моменту мы с Энди Эббенсом уже лежали лицом вниз на ковре в кают-компании, вместе с бригадой первой медицинской помощи, находившейся там же.
Корабль немедленно резко развернулся, маневрируя для уклонения. Орудия снаряд за снарядом начали разбрасывать серебрянную фольгу дипольных отражателей, чтобы запутать радар приближающейся ракеты. Это тщательно отрабатывали на учениях. Упражнение, рассчитанное на то, чтобы «убедить» «Экзосет», что дипольные отражатели это корабль и атаковать их вместо него.
«Супер Этендер» запустил свой «Экзосет» с дистанции в 28 миль, а затем отвернул домой. Однако перед ракетой было еще нечто вроде двух «Скайхоков» А4, которые «наезжали» на нее, добавляя неразберихи.
При скорости в 1,2 скорости звука, не требуется много времени для преодоления 28 миль, и поэтому следующее объявление было ужасающим: «Удар неизбежен через 12 секунд. Товсь, товьс, товьс.»
Мы тщательно изучали плетение ковра в кают-компании и безуспешно пытались не думать о «Шеффилде».
«Экзосет» запрограммирован на попадание в середину радарного силуэта корабля, в девяти футах (2,74 м) ниже верхней части его силуэта. Ракета выпущенная по «Шеффилду», попала точно в это место. Как далеко находится кают-компания от оперативного центра точки наведения? Недостаточно далеко.
Я никогда не был так напуган, как в этот момент. Остальная часть моей группы поднялась на летную палубу со своими пулеметами, потому что они хотели что-то сделать что угодно, а не спускаться в низы отсиживаться. Неотвратимая угроза жизни и невозможность с ней что-либо поделать, делали эти мгновения такими ужасными. Другие моменты были, возможно, более опасными, чем этот, но вовсе не пугали, потому что мы были в своей стихии на суше и могли что-то предпринять. Но на военном корабле, даже таком мощном как «Эвенжер», вы полностью зависите от других. Мои самые страшные моменты были в самолете в качестве пассажира, или пассивного участника воздушных налетов. С ковра кают-компании мы отсчитывали секунды, слушая рычание взлетающих одна за другой ракет «Си Дартс», пронзительный треск наших пулеметов, глубокий и медленный ритм зенитных «Эрликонов» и грохот большой 4,5-дюймовой пушки.
31
прим. автора: это относится к событиям, которые были на самом деле четыре ночи назад. Я намеренно писал неконкретные письма