Боб не знал, и никто из нас не мог предположить, как долго мы должны будем пробыть на этом выходе, и он не знал точно, что мы должны будем делать. Сначала мне сказали, что моя задача попасть на хребет Бигля, чтобы сбить самолет снабжения «Геркулес», который аргентинцы отправляли каждую ночь в Порт-Стэнли и обратно, а также наблюдать и передавать информацию.
Штаб бригады, разрабатывавший планы наступления на Порт-Стэнли с западной стороны, со стороны суши, хотел как можно скорее забросить нас на наблюдательный пост, дающий обзор Порт-Стэнли. Предполагалось, что оказавшись там, мы должны будем сделать то, что посчитаем наилучшим, чтобы поддержать этот план, даже если нам очень мало расскажут о деталях. Вся эта вполне понятная неуверенность усугубляла напряженность отчаянного стремления собраться и добраться до «Сэра Ланселота» менее чем за два часа.[33]
Как всегда, мы носились по кораблю, словно безголовые курицы, чтобы зарядить батареи для раций, почистить и собрать оружие, подготовить коды и карты, добыть пайки, уложить и сбалансировать разгрузки и «бергены»… после чего нам пришлось провести остаток дня в ожидании транспорта через Сан-Карлос-Уотер на танкодесантный корабль. Знаменитый военный девиз «Поторопись-и-подожди» особенно актуален на войне.
Пока мы сидели на холоде летной палубы «Интрепида», ожидая отправки к «Сэру Ланселоту», пришла почта. Мы все получили письма, кроме Деса, который уже давно их не получал и был сыт этим по горло. Мы читали ему отрывки из своих, чтобы подбодрить. Потом кто-то вручил ему толстый конверт долгожданное письмо от жены. Он выразил надежду, что мы не будем возражать, если он прочтет его один, и перешел на другую сторону переполненной палубы. Мы подозревали, что дела у Деса и его жены идут не очень хорошо.
Затишье в воздушной кампании аргентинцев оказалось временным. 8-го июня был очень плохой день для флота, который находился на рейде, а теперь встал на стоянку. Наша поездка была отложена до позднего вечера, а когда мы наконец отправились на десантном катере, нас прижали на открытой воде. Противник провел еще два налета. Десантный катер не мог ничего сделать, кроме как уворачиваться, пока они не закончились.
После полутора часов в холодном десантном катере мы подошли к «Сэру Ланселоту», который валяло на довольно жесткой зыби. У поручней стояли только китайские матросы, которые не говорили по-английски, поэтому был вызван «белый человек» — кормовая рампа был сломана и не могла опуститься, чтобы дать возможность попасть сразу в трюм. Нам пришлось карабкаться по веревочной сетке на верхнюю палубу, а потом затаскивать тяжелые «бергены» наверх концами.
Я направился в кают-компанию «Сэра Ланселота», чтобы найти командира эскадрона SAS Юэна Хьюстона. День клонился к вечеру, и вечерние приказы SAS, известные как «молитва», проходили в их импровизированном офисе, с картами по стенам и пепельницами, полными окурков сигар. Я пропустил большую часть, но они все повторили.
«Сэр Ланселот» был неподвижной мишенью и в него действительно попала аргентинская «железная» бомба. Как и все корабли вспомогательного флота, он пережил много воздушных атак, пережил бомбежки и обстрелы артиллерии.
К счастью, бомба не взорвалась, но нанесла значительные повреждения, которые при менее экстремальных обстоятельствах потребовали бы немедленного и серьезного ремонта. Бомба была сброшена с очень малой высоты и попала в левый борт «Сэра Ланселота» в верхней части его надстройки. Вес и инерция позволили ей пройти по диагонали вниз, через центр корабля, выйдя с другого борта, чуть выше ватерлинии.
Пробоина была большой, шириной с бомбу, неровная траектория проходила через стены, оборудование и стальные переборки. Если смотреть с палубы корабля, можно было увидеть все, вплоть до неспокойных серых вод внизу на другой стороне. Из обычно темных нижних отсеков было видно небо. «Сэр Ланселот» был возвращен в бой с минимальной задержкой; обломки арматуры и поверхности переборок просто вырвали и сложили на верхней палубе. Главный проход через корабль, «Бирманская дорога» и весь главный камбуз, с его неподвижными столами и пластиковыми стульями, были на пару дюймов залиты грязной морской водой. Было очень холодно и все надели пуховые жилеты и куртки. Те, кому повезло, обулись в резиновые сапоги.
Дыра, образовавшаяся от попадания бомбы, была использована для организации дополнительного прохода по кораблю. Трапы и веревочные лестницы были пропущены к следующей палубе через отверстия, самые большие пробоины были прикрыты трапами из деревянных досок.
33
Прим. автора: я встретился с Бобом Хармсом на собрании в честь 25-летней годовщины летом 2007 года. Он отвел меня в сторону и сказал: «Я всегда хотел тебе сказать, как плохо я себя чувствовал, приехав на «Интрепид», чтобы отправить тебя на эту задачу на Бигль-Ридж. Я видел, что вы все измотаны, и уж точно не хотите продолжать в том же духе. Но ты справился с этим и хочу сказать, что считаю тебя очень хорошим бойцом». Это негромкое заявление очень ободрило меня, особенно после стольких лет