– Эй, мистер Голос… я же сказала выключить музыку…
– Так точно. Громкость радио: нулевая.
– Тогда почему я её всё равно слышу?
– Обнаружен источник звука. Музыка исходит изнутри строения МАМА.
– Изнутри? Мама в этом амбаре? С музыкой и всем таким?.. Мама устроила вечеринку?! Йей! – Пуппи мгновенно перестала прятаться, вскочила на ноги и помчалась вниз по склону прямо ко входу в амбар. Доскакав до дверей, малышка лягнула их, распахнув настежь, прыгнула внутрь и завопила: – СЮРПРИЗ!
Изнутри амбар представлял собой одно большое помещение с двумя открытыми чердаками: один прямо над входом, а другой – напротив, вдоль короткой стены постройки. Пол здесь был земляной, выровненный и утрамбованный, слегка присыпанный сеном, а на стенах висели древние гирлянды и серпантин. С потолка свисали жалкого вида пиньяты, множество дряблых, сдувшихся воздушных шариков и другие старые, полуразвалившиеся украшения. Тусклое освещение давала пара мигающих лампочек. Кажется, единственное, что здесь работало как следует – это динамики, из которых неслась оглушающе-громкая музыка.
Прямо посреди комнаты стоял стол, накрытый для праздника, с разноцветными тарелками, пластиковыми стаканчиками и прочей утварью. За столом расположилось множество гостей: мешок муки, кучка камней, ведро, наполненное чем-то неопознаваемым, и комок пыли, все в праздничных колпаках. О, и ещё там были скелеты; не меньше дюжины безжизненных маленьких пони, тоже одетых в нарядные колпаки, сидело вокруг стола, невидяще уставившись в пустые тарелки. Пара трупов даже была скорее похожа на мумии, чем на скелеты: пожалуй, одна из них вполне могла сойти за очень истощённую пони. В дальнем углу амбара возвышалась большая куча белых костей.
– Внимание. Обнаружено умеренное радиоактивное заражение. Внимание. Обнаружено загрязнение воздуха. Анализ. Закись азота. Уровень угрозы: несущественный.
– О, смотрите-ка, ещё гость! – раздался металлический голос, шипящий, как старая пластинка, и с места для почётных гостей поднялся чей-то силуэт. В полумраке его можно было принять за обычную розовую пони с ещё более розовой гривой, но когда пони приблизилась, Пупписмайл заметила, что она катится на колёсиках, словно бы на роликовых коньках с моторчиками.
– Так-так-так, вы только посмотрите на неё! Ты, должно быть, оделась для маскарада? Мне супер-жалко тебе это говорить, но его отменили, впрочем, костюм можешь оставить! Он классный!
Странность номер два: обычно, когда пони разговаривают, у них двигается рот; но у этой на мордочке была нарисована неподвижная улыбка, а когда она говорила, её глаза вспыхивали жутковатым голубым светом.
– Э… вы – пони-робот? – спросила Пуппи после некоторого колебания, помня, что мама всё время говорила ей, что она не должна обращать внимание на чужие недостатки.
– Да, совершенно верно! Какая ты умная! Я – развлекательная Пинкибот эм-ка-два прототип ноль три, и сегодня я праздную день рождения! Хочешь присоединиться? Я могу освободить тебе место, а то знаешь, некоторые гости стали немножко угрюмыми, и почти не участвуют…
Пони-робот подкатилась к одному из скелетов, вытащила его из-за стола и отбросила на кучу костей в углу, оставив только праздничный колпак.
– Вот, держи. А как тебя зовут? – спросила Пинкибот, надевая колпак Пуппи на шлем.
– Э… Я Пупписмайл… Я… эм… Я ищу мою маму… она должна быть где-то здесь…
– Фантастика! Может быть, она тоже присоединится, когда придёт! А теперь садись. Хочешь тортика?
Настроение у Пупписмайл было отнюдь не праздничное; она ожидала найти здесь маму, а не какой-то дурацкий день рождения… но, возможно, эта пони-робот могла ей помочь, если ей чуточку подыграть. Так что малышка уселась за стол и посмотрела на остальных гостей.
Ох, жуть какая. Все эти черепа с пустыми глазницами, мертвые, наряженные для праздника, и эти две суперхудые мумии, и…
Секунду. Мумия посмотрела на неё в ответ?..
– Пожалуйста… хихи… пусть это… хихи… кончится…
И она к тому же разговаривала!
Маленькая мумия оказалась жеребёнком-единорожкой с бледно-розовой шёрсткой и оранжевой гривой. У неё вылезали волосы, и она вообще выглядела очень больной. Кобылка хихикала, но явно не от радости; похоже, она просто не могла перестать. Глаза у неё были опухшими, а из носа шла кровь, подтекая двумя красными ручейками по мордочке.