Парашют плавно опустился, а наблюдатели чуть не рыдали от смеха.
Ключ вскочил, задыхаясь от радости. Выпутавшись из строп, он ринулся к Маргаритке и подкинул ее в воздух.
— Ты это видела?
— Да, да, я видела! — смеялась Маргаритка. Она была слишком худой — кожа и кости с выступающими скулами и впалыми глазами.
Теперь, пережив падение, Ключ понял, как исправить механизм парашюта. Опустив Маргаритку на землю, он повернулся к незваным гостям, в которых тотчас узнал Босого, Красного и Бегуна из достаточно безобидного Подземного племени.
— Приготовьте ваши банки с консервами, господа, это не займет много времени.
— Да ты, видно, шутишь, — сказал Красный, указывая на небо. — С такими успехами ты мог набить этот ранец кирпичами.
Спутники Красного загоготали.
— Продолжайте смеяться, — сказал Ключ, не в силах сдерживать улыбку. — И не забудьте всем рассказать. Я буду прыгать, но за прыжок каждый из как минимум двух сотен человек будет платить банку еды.
— О, конечно, не сомневайся, — сказал Красный, но его тон дал понять, что он считает Ключа заблуждающимся идиотом.
Это лишь усилило желание Ключа прыгать. Он сделает это. Он спасет своих людей. Над парашютом еще нужно поработать и сделать так, чтобы подвесная система не врезалась в подмышки. Все, чем он будет руководствоваться, — система игрушечного парашюта, но он во всем разберется.
— Ключ, — смеясь, выдавил Бегун. — Тебе больше подошло бы Без Ключа. Тормоз. Лопух.
— А еще лучше Фоллер, — добавил Красный.
Друзья Красного заржали так, как будто это была самая смешная вещь в их жизни. Однако Ключу понравилось это имя. Даже больше, чем Ключ. Фоллер. Оно казалось правильным, оно устраивало его. С этого момента он будет Фоллером.
Самый быстрый путь к башне пролегал прямо через центр города, но с таким количеством людей, которые следовали за Ключом, было легче пройти по краю света, где было меньше ржавых автомобилей, преграждающих путь, и меньше валяющегося мусора.
Фоллер вплотную приблизился к краю, осознавая, что малейшее движение кирпича под ногой — и он отправится в вечность. У него были две причины идти так близко. Во-первых, это нервировало людей, следующих за ним. Во-вторых, его успокаивала необъятность неба, а Фоллеру требовалось умиротворение. Сомнение и беспокойство с каждым шагом только нарастали.
— Не делай этого, — сказала Орхидея. — Мы найдем другой путь. — Она продолжала считать свои шаги, даже когда говорила, поочередно загибая большой и указательный пальцы. Так Орхидея понимала, какое количество шагов они совершают, четное или нечетное.
— Люди запомнят эту дату, как запомнили Первый День, — произнесла Маргаритка, которая делала в два раза больше шагов, чтобы поспевать за Фоллером и Орхидеей.
Орхидея откинула голову и издала короткий смешок, более сердечный, чем Фоллер когда-либо слышал от нее.
— Я не думаю, что Фоллера, разбивающегося насмерть, можно сравнить с Первым Днем.
— А я думаю, можно, — сказала Маргаритка, обходя лежащий фонарный столб. — Все будут обсуждать это годами.
— Этот случай будут помнить так же, как ту историю со стариком Раздражителем, когда его с пятого этажа столкнула собака, пытавшаяся забрать бобы, которые он ел.
— Может, не будем отходить от темы? Мы говорим о том, как люди будут петь обо мне песни, — сказал Фоллер, посмотрев на Орхидею. — И не могла бы ты прекратить связывать со мной всех людей, разбивающихся насмерть?
Орхидея схватила его за руки и остановила.
— Я пытаюсь нарисовать образ, который привел бы тебя в чувство. — Ее темные глаза, похожие на два полумесяца, смотрели на него. — Потому что я забочусь о тебе. Больше, чем ты думаешь. Пожалуйста, не делай этого.
— Со мной все будет хорошо. — Он пытался говорить спокойно, несмотря на все сомнения. Но если с ним что-нибудь случится и он умрет, то, по крайней мере, за попытку исправить свою ошибку. — Пошли, все ждут.
Они подошли к той части обрыва, от которого оторвался кусок асфальта, открыв вид на голубое небо и розово-белые облака внизу. Выглянув из-за края света, Фоллер увидел остатки обломленных огромных труб, выступающие над пропастью из скалы, а чуть ниже — зияющее отверстие, которое, как он понял, было когда-то одним из туннелей метро.
Направляясь к башне, они вышли почти к центру города, проходя мимо разграбленных магазинов. К штанам Фоллера постоянно цеплялись сорняки. Они прошли под гигантским рекламным щитом — симпатичные люди, которых никто бы и не вспомнил даже в те времена, курили сигареты.