Как видно, кинетическое «доказательство» основано на двух предпосылках: 1. Всякое бытие, находящееся в движении, должно быть приведено в движение посредством другого бытия, являющегося его двигателем. 2. Цепь двигателей не может быть бесконечной. Ни одна из этих предпосылок не выдерживает критики с точки зрения физики и механики нового времени. Закон инерции Галилея — Ньютона неопровержимо доказывает, что движение по прямой совершается без воздействия каких-либо других сил. Этому отнюдь не противоречит тот факт, что любое криволинейное и ускоренное движение, как и прямолинейное и равномерное, при условии противодействия других тел совершается с участием силы. Это можно наблюдать хотя бы на примере движения Солнца и эллиптического движения планет. Последнее возможно потому, что в силу закона всемирного тяготения Солнце притягивает планеты, входящие в его систему. Однако Солнце как сила, приводящая в движение планеты, уже не требует существования какой-то иной силы, которая бы его приводила в движение. Воспользуемся здесь также примером из атомистики, которая доказывает, что в ядрах атомов заключена громадная энергия, являющаяся внутренним источником движения материи. В кинетическом «доказательстве» явно спутан абсолютно первый двигатель с первым двигателем, действующим в отдельно взятой цепи движущих причин. Эту аргументацию можно было бы упрекнуть в некоторой не-историчности, т. е. сказать, что Фоме не были известны основы механики и физики Галилея — Ньютона. Этот упрек был бы справедлив в том случае, если бы кинетическое «доказательство» со смертью Фомы прекратило свое существование. Но ведь оно поддерживается и ревностно «защищается» современными томистами, которым прекрасно известны положения упомянутых наук.
Если же говорить о второй кинетической предпосылке «доказательства» бытия бога, т. е. о том, что ряд двигателей не является бесконечным, то она также основана на ложной посылке, отождествляющей самое раннее движение в данном ряду движений с неким абсолютно первым движением.
Кинетическое доказательство Фомы по форме напоминает выводы Аристотеля о «первом двигателе». Если же иметь в виду содержание рассуждений Стагирита и Аквината, то они принципиально отличаются друг от друга. Хотя рассуждения греческого мыслителя и несут на себе метафизический отпечаток — форма отрывается от материи, движение не рассматривается как необходимый атрибут материи, — тем не менее его «первый двигатель» не имеет ничего общего с богом, сотворяющим мир из ничего. Аристотель доказывает существование «первого двигателя», столь же вечного, как и сама материя, тогда как Фома теологизирует это понятие, превращая его в личного бога, находящегося за пределами мира.
2. Доказательство от производящей причины (ex ratione efficients) гласит, что в материальном мире существует определенный причинный порядок, берущий свое начало от первой причины, т. е. бога. Невозможно, рассуждает Фома, чтобы нечто было собственной производящей причиной, поскольку оно существовало бы раньше себя, а это нелепо. Следовательно, подобно тому как не может быть бесконечной цепь движений, не может быть бесконечной и цепь действующих причин, ибо во всей последовательности причин первый член является причиной среднего, а он в свою очередь является причиной последнего. Ведь если мы отбросим причину, продолжает далее Аквинат, то мы отбросим также и следствие. Если в цепи производящих причин не признать абсолютно первую причину, то тогда не появятся и средние и последние причины, и, наоборот, если в поисках причин мы уйдем в бесконечность, то не обнаружим первой производящей причины. «Следовательно, — читаем мы в „Теологической сумме“, — необходимо положить некоторую первичную производящую причину, каковую все именуют богом» (6, I, q. 2, 3 с). Здесь, как и в кинетическом доказательстве, Фома смешивает понятия абсолютно первой причины и первой причины в определенной причинной цепи.