Но было поздно. Буквально за доли секунды, пока Брес мчался вниз, а Вова стрелял по мечущейся из стороны в сторону цели, Дарину схватили цепкие руки и дёрнули изо всех сил на себя. Вова сползал по стенке, получив удар острыми когтями по лицу, а Катя начала задыхаться от истерики, сжимая клок розовых волос в руках.
— Мы не успели! Не сберегли! — причитала рыжая, а Брес нёсся на улицу, но в мутной январской мгле не увидел ничего.
За вечер не на шутку разыгрался шторм, ветер ревел в унисон с волнами, заглушая любые звуки.
— Бездна! — сжимал в отчаянии кулаки Брес, — проклятая фейри!
Он вернулся в кухню, где указал Кате как зажать рваную рану на животе маленького человечка, ведь тот оставался для неё невидимым. На верхнем этаже, проломив крышу, лежало тело одного из охранников из числа роанов, а Идбхард тяжело дышал, споря за минуты жизни со смертью.
— Она далеко не улетит, Брес… — хрипел старик, — она тоже…
Рыжая лишь всхлипывала, а их верный союзник замолчал и смежил веки. А Вова, придя немного в себя, холодной водой смыл кровь, что заливалась прямо в глаза, а потом молча кивнул Бресу, давая понять, что готов ему помогать.
Фомор сказал оставаться в доме и выбежал на улицу. Он чувствовал себя хуже некуда, он подвёл деда, подвёл всех фоморов… Он должен всё исправить. Он остановился на крыльце и призвал всю энергию ветра, земли и воды, которую только мог пропустить через себя. Брес всегда злился, что его половинчатая натура не даёт ему всей силы фоморов — дикой, первозданной. А сейчас он собирался превзойти себя, иначе… не хотелось думать о том, что будет в случае, если у него не получится.
Балор чувствовал Дарину, потому что она была его судьбой, его женщиной. А Брес пытался настроиться на маленького родственника, что сейчас развивался в утробе матери, творя волшебство. Они чувствовали друг друга, находясь рядом, но чёртова фейри улетела, унеся с собой и королеву фоморов.
К облегчению Бреса, он ощутил, что дитя не так далеко, но то, что он почувствовал кроме этого, ввергло его в шок… Но думать было некогда, он мчался в ту сторону, где бились маленькие фоморские сердца…
***
Маха сбросила на песчаные дюны Дарину как мешок, отчего брюнетка больно ударилась локтями и коленями, преземлившись подобно кошке на четыре конечности, благо, что с небольшой высоты. Но всё равно сила фейри поражала. Холодный ветер трепал волосы и одежду. Королева фоморов поднялась, обняв руками живот в неосознанной попытке защитить его жителя, который сильно разволновался.
— Чего ты хочешь от меня? — прокричала сквозь вой непогоды она.
— Убить тебя и твоего ублюдка, — пожала плечами Маха и двинулась в сторону Дарины, но потом вдруг её лицо исказилось и она схватилась за живот, — чёртов мерзкий фомор!
Рина не понимала, что происходит, но, воспользовавшись ситуаций, изо всех сил рванула прочь. Она не имела никаких планов насчёт своего спасения, они находились на прибрежной пустоши недалеко от дома и прятаться было решительно негде. Если бы не внезапный приступ фейри, то у Рины не было бы ни единого шанса на побег. А сейчас она неслась изо всех сил в сторону моря, поддаваясь эмоциональному порыву. И, едва она добежала до полосы прибоя, как Маха настигла её и рванула назад, опрокину на спину, села сверху и вскинула над ней руки, в которых держала какой-то предмет. Рина закрыла глаза, и в ту же секунду услышала визг сумасшедшей фейри и облегчение.
Девушка приподнялась на руках и не поверила глазам: над ней стоял её муж и поднял одной рукой, держа за горло, Маху. Та вырывалась как бешеная кошка, царапая его руки в кровь и брыкаясь ногами, а он лишь сжимал сильнее пальцы.
— Нет, Балор! Пусти её! Пусти, прошу! — Брес медленно подходил к родственнику, пребывая в явном шоке, — прошу… Ты же тот же Балор? Ты помнишь всё?.. Попробуй почувствовать свою кровь, ну как мы это умеем. Почувствуй меня, своего сына…
Глаза короля фоморов казались неестественно яркими, словно пламя гнева горело в них. Но он недоверчиво посмотрел на внука, а после перевёл взгляд на жену, от чего его вид сразу смягчился и будто успокоился. А затем его брови изогнулись, выражая полное непонимание и рассеянность, когда он повернул голову к фейри, которая уже закатила глаза и висела кулем.
— Ты чувствуешь?
Балор широко распахнул глаза, разжал руку и аккуратно положил Маху на песок. Он положил ладони на живот, который в лежачем положении был заметен даже сквозь просторную куртку и, спустя несколько мгновений, неверяще поднял глаза на Бреса.
— Я заберу её, идём в дом, — сказал младший фомор, а затем взял на руки Маху.