Отныне биограф Фон-Визина лишается, руководства его и, следуя за ним далее, должен довольствоваться редкими, неверными указателями на поприще, им пройденном. Жаль, что автор не успел докончит свои записки и что прекращаются они почти до вступления его в новую сферу – в сферу разнообразнейшей деятельности. Может быть однако ж и самое полное исполнение плана, предначертанного им себе в составлении оных, не удовлетворяло бы совершенно всем требованиям любопытства вашего. Во вступлении своем он говорит, что разделит Исповедь свою на четыре книги: следовательно, судя до двум первым книгам дописанным, едва ли более полуторы книги оставалось ему для повествования о жизни своей в лета, которые, без сомнения, были полнее предыдущих. Но, не смотря на сокращения, на многие изъятия и вообще на какую-то совестливость и целомудрие, свойственные русским писателям, никогда ничего не договаривающим не смотря на все сии недостатки, которые, вероятно, лишили бы записки его многих запасов, драгоценных для истории гражданства, общежития и литературы в России, мы должны, дорожа тем, что есть, жалеть о том, что не было дописано. Мы не имеем средних веков ни в государственном, ни в общежительском бытии. В первом ваша давность не заходит за царствование Петра и во многом начинается от Екатерины. В другом отношении, все еще вчерашнее, все сегодняшнее, а еще более все завтрашнее. Житницы преданий наших пусты, и если надеяться на жатву для наших романов, исторических комедий, биографий лиц и общества, то разве на ту, которая зеленеет еще в глазах ваших. Теперь никак не свяжешь настоящего с прошедшим, упований с преданиями; никак не сведешь концов с концами. Личности так мало отделяются у нас от толпы, все так уравнено, или так изглажено, что мы должны дорожить и малейшими оконечностями, которые выдаются наружу. На голой степи и мелкая лоза служит внимательному путнику указательною вехою и отрадою праздному зрению. Признаюсь, большую часть так называемой изящной словесности нашей отдал бы я за несколько томов записок, за несколько Несторских летописей тех событий, нравов и лиц, коими пренебрегает история. Наш язык, может быть, не был бы столь обработан, стих наш столь звучен; но тогда была бы у нас не одна изящная, но за то и голословная, а была бы живая литература фактов, со всеми своими богатыми последствиями.
Глава IV
О сочинениях Фон-Визина, написанных в предыдущем периоде его жизни. – Перевод повести: Иосиф, сочинение Битобе. – Разбор этого перевода. – Об употреблении Славянских слов в смешении с Русскими. – О недостатках Русского языка того времени. – Пристрастие к Славянскому языку Ломоносова. – О славянизмах Фон-Визина, в переводе повести: Иосиф. – Слог Фон-Визина. – Перевод: Торгующее дворянство, противоположное дворянству военному
Между литературными трудами, обозначившими период жизни, рассмотренный нами, перевод Иосифа, повести сочинения Битобе, заслуживает особенную отметку. Он и ныне еще находится в княжной торговле и перепечатан был в 1819 году. В предисловии переводчик излагает мысли о затруднениях, встретившихся в труде, им совершенном. Любопытно остановиться на них, ибо они касаются до запроса, который много раз решали и который доныне еще не решен. Оно тем более любопытно, что, по каким-то преданиям, Фон-Визин почитается у нас, после Ломоносова, первым писателем, умевшим сочетать языки Славянский и Русский. Новиков сказал о сем переводе, что переводчик держался в нем важности Славянского и чистоты Российского языка. С его слов, все повторили тоже. Во-первых, кажется, должно бы обозначить о каком сочетании идет здесь дело, ибо нельзя же определить, что в русском языке нет важности, или в Славянском чистоты, ему свойственной. Есть сочетание одних слов, и есть сочетание форм, оборотов, свойств двух языков, или даже одного и того же языка, но изменившегося в постепенных своих возрастах. Первое сочетание полезно и даже необходимо. Нет ни единого языка, родившегося во весь рост и во всеоружии, как Минерва из головы Юпитера, Каждый язык разрастался отраслями, листьями и плодами при содействии времени, трудов и прививок. Второе сочетание несбыточно и нежелательно; оно не может быть естественно и, следовательно, не будет изящно. В языках не бывает двуглавых созданий, или сросшихся Сиамцев; и тем лучше; ибо такой язык был бы урод. Первого сочетания держались и держатся все писатели наши, второго не нахожу нигде, ни у Ломоносова, ни у Кострова, ни у самого Петрова, который всех откровеннее порабощался Славянскому игу. Говорю: нигде; ибо не признаю за сочетание то, в чем нет согласия. Можно найти во многих писателях наших насильственное и частное сопряжение двух языков, но тогда вспомнишь стихи баснописца: