Братья Алекс и Уинстон Лост возвращались домой по лесу.
- Тот чай, что готовит наша бабушка, гораздо вкуснее того, что подают в «Холидэй», - настаивал Алекс, шагая по тёмной тропинке, освещённой только масляным фонарём Уинстона. – Тебе давно пора это признать.
- Просто мама запрещает тебе считать иначе, - отвечал Уинстон, не соглашаясь. – Она слишком любит нашу бабушку.
- А ты как будто нет?
- Я тоже люблю. Но «Эрл Грей» гораздо вкуснее, чем её дешёвая похлёбка.
- «Похлёбка»?! Я всё маме расскажу, Уинни!
- Не зови меня так, Али. Разве не имею я права предпочитать один чай другому? Это просто глупо.
Алекс надулся.
- Да вовсе в «Холидэй» чай не вкуснее. Я-то знаю, в чём на самом деле шляпа.
Где-то вверху ухнула ночная птица. На секунду замолчав, Уинстон поднял голову, прислушиваясь, шаг при этом не остановил. Потом немного понизив голос:
- Ну и в чём?
- А в том, что там работает Стелла! – радостно заявил Алекс. – Думал, я не замечу, что ты ходишь в «Холидэй» только в дни, когда там Стелла работает?! Наш Уинни просто втю-рил-ся!
- Не говори глупостей, и не зови меня Уинни, - одёрнул брата Уинстон. Хоть Алекс был в чём-то и прав, но признавать его правоту ему не хотелось. – И может, уже хватит спорить на пустом месте? Тебе нравится бабушкин чай, а мне – «Эрл Грей», который подают в «Холидэй», и всё тут! Finite!
- А я говорю, что бабушкин вкуснее, чем «Эрл Грей», - всё никак не соглашался Алекс. Уинстон махнул на его глупости рукой, устав спорить:
- Считай как хочешь.
Масла в фонаре оставалось не так много. Лишь бы успеть им до полуночи – иначе от мамы точно влетит. Она за них всегда волнуется.
Какое-то время братья шли молча, один впереди, другой позади. А потом Алекс снова заговорил.
- Уинни, а как думаешь, нам ужин остался? Всё-таки поздно уже!
- Остался. Дядя Дуглас всегда оставляет нам еду на троих.
- Ты хотел сказать, на двоих?
- А, ну… Я имел в виду, что он и себе тоже её оставляет. Значит, - на троих.
Уинстон тяжело вздохнул: от слов Алекса ему почему-то стало неспокойно. Еловый бор вокруг них постепенно сменялся мелколесьем. Вскоре они вышли на тропинку, с двух сторон окружённую ржаным полем. Их дом располагался в километре отсюда. Оставалось немного, и давящая темнота леса вокруг отступила: сегодня ярко светила луна.
Уинстон выключил фонарь, потому что необходимость в нём исчезла. Обернулся, убедившись, что Алекс не сильно отстал, и продолжил свой путь по тропинке.
- А помнишь, дядя Дуглас рассказывал, что когда-то он был пиратом? – спросил Алекс.
- Капером. Помню.
- А он убивал китов, как думаешь?
- Каперы не убивают китов: они убивают людей.
- Но и китов, наверное, тоже?!
- Кто знает. Дядя Дуглас не рассказывал, что был китобоем.
- Папа говорит, что нанял его нашим дворецким по старой дружбе: мол, когда-то на фронте дядя Дуглас спас ему жизнь. Как думаешь, пираты ходят на фронт?
Уинстон поморщился. В левый ботинок ему попал какой-то мелкий камешек, от которого становилось больно при ходьбе.
- Глупости какие.
- А чего сразу глупости?!
- Пираты не ходят на фронт. Иначе это не пираты, а разбойники.
- Так ведь пираты и есть разбойники, разве нет? Только морские.
- Всё равно нет. Ты всё путаешь, Али. Вот придём – и расскажу маме, что ты про дядю Дугласа глупости сочиняешь. Ух она тебе всыплет…
- Чего сразу глупости?! – повторил, обидевшись, Алекс. Он нагнал Уинстона и пошёл с ним рядом. – Ты такой вредный! Вот придёт Зловещая, и заберёт тебя, будешь знать!
От слов его повеяло холодом: Уинстону всерьёз стало не по себе. Он боялся Зловещей, и сказок, которыми их пугали, чтобы они хорошо себя вели. «Не будешь есть кашу – придёт Зловещая и заберёт тебя, а мы и не вспомним…». Дядя Уинстон рассказывал, что в глубине леса живёт старая, страшная ведьма с бледной, морщинистой кожей, безумными кровавыми глазами, жуткой улыбкой и четырьмя руками, изгибающимися под разными углами со страшным хрустом. Когда она подкрадывается к путникам, можно услышать, как Зловещая хрустит руками, только все всегда думают, что это какие-нибудь звери или ветки под ногами… Зловещая забирает только маленьких и пугливых детей, и засовывает к себе в рот: когда она их пережёвывает, хрустя их костями, из живота её доносятся страшные крики, а после этого все друзья и знакомые забывают о том, что человек существовал. Будто бы никого и не было.
- Зловещей не существует! – заявил с дрожью в голосе Уинстон. Его пробирали мурашки. – Это просто выдумки, чтобы ты ел и не капризничал!
- Ага-а, испугался?! – радостно сказал Алекс. – Да не переживай ты так, конечно, не существует. Если бы она только попробовала меня съесть – я бы ей ка-а-а-ак прописал мой знаменитый хук левой!
- Это как из того фильма про кунг-фу Фиюки Люлю?
- Да не-е, это другой фильм. Там про боксёра, - Алекс изобразил несколько боксёрских ударов: папа обучал его в свободное время. Уинстон этому страшно завидовал, но ничего не говорил.
- Помнишь, с Сильвестром Сталлоне? «Рокки Бальбоа».
- А-а…
- Давай посмотрим, как вернёмся?!
- Нам же не разрешают включать телевизор ночью. Мама говорит: мы испортим зрение. Давай завтра с утра. Я страшно устал, потому что идём мы уже долго.
- Ага-а-а…
Что-то одновременно пришло в голову Уинстону и Алексу, и они посмотрели друг на друга, остановившись. Никто из них не решался задать вопрос, только что их осенивший.
- Уинни…
- Да?
- А… А откуда мы идём? Слушай, я что-то запамятовал… - Алекс изобразил глуповатый смех, будто только что сморозил шутку. Уинстон разозлился на него и зашагал дальше по тропинке.
- Эй! Ну стой! Ну скажи, откуда, откуда?!
- Хватит дурачиться!
- Уинни-Уинни, ну скажи, откуда мы идём?!
Уинстон замедлил шаг и повернул голову к брату.
- Я тоже не помню.
- У меня сейчас крыша поедет, - признался Алекс, перестав улыбаться. – А… Что мы делали в лесу?
- Мы шли домой через лес, - уверенно сказал Уинстон.
- Но откуда мы шли?
Память отказывалась давать ответ на этот вопрос. Уинстону стало практически жарко, хотя ночь была прохладная. Он потрепал перед своей рубашки, оглядываясь по сторонам.
- Али, это… От переутомления, наверное. Наверное, мы от переутомления оба забыли, откуда идём. Вот придём – и мама с папой точно нам скажут…