В моей работе над этой книгой отсутствовал этап расшифровки аудиозаписи. Я просто читал английский текст и переводил его на русский язык. В каком–то смысле такая задача была проще, а в каком–то — сложнее. Прослушивая записи ретрита с ламой Сопой, я мгновенно вспоминал те ощущения, которые испытывал тогда, сидя на полу в зале санатория «Дорожник», глядя на ламу Сопу и слушая его «живьём». А здесь я имел дело с текстом, уже перенесённым на бумагу. Из тринадцати лам, чьи наставления вошли в эту книгу, мне в этой жизни посчастливилось слушать только трёх: ламу Сопу Ринпоче, его учителя теше Лундруба Сопу и Его Святейшество Далай–ламу. И ещё — в видеозаписи — ламу Еше. Остальных я видел только на фотографиях (к настоящему моменту девять из этих тринадцати учителей уже ушли из жизни). А ведь каждому такому мастеру присуща индивидуальная манера общения с учениками, которая придаёт процессу восприятия учения окраску глубокого и неповторимого личного переживания. Для того чтобы русский перевод не превратился в сухой документ, лишённый живого ощущения, я поместил себя на время работы в ситуацию, отдалённо напоминающую ретрит: я практически не выходил из дома, занимаясь только этим переводом с утра до глубокой ночи. Таким образом я сфокусировал внимание на текстах учений и, насколько это было возможно, попытался почувствовать почерк каждого учителя, представив, будто я сижу и слушаю учения вместе с теми, кому повезло присутствовать там физически. При этом я старался сохранять максимальную близость к английскому тексту.
События, включённые в эту книгу, уже стали историей, и за это время изменилась как жизнь человечества в целом, так и всё, что связано с «западным» буддизмом. По большому счёту, не изменилось, разумеется, ничего — не только за тридцать, но и за 2500 лет. Страдания, присущие циклическому бытию, никуда не делись, как и их причины. Но, когда я в 2006 году в Москве соприкоснулся с теми словами, которые тридцать лет назад мастера тибетской буддийской традиции сочли нужным сказать ученикам нетибетского происхождения, мне показалось интересным поразмышлять о том, актуально ли это учение сейчас, применимо ли оно к нашей теперешней жизни и правильно ли мы — те, кто пытается идти этим путём — занимаемся практикой.
После выхода «Так называемого Я» мне приходилось слышать от читателей примерно следующее: «Это как–то слишком просто. Ну прямо для детского сада. И вдруг иногда — неожиданные переходы к малопонятным философским рассуждениям с очень странной системой логического анализа. Эта логика не убеждает, а про то, что надо делать добро, а не зло, мы и так понимаем. Неужели это и есть высшая буддийская мудрость? Как–то всё это не очень соотносится с современной жизнью. Всё сложнее. Это учение слишком наивно и архаично; оно было применимо к жизни людей в Индии или Тибете много сотен лет назад, но сейчас на Западе, а уж тем более в России всё настолько изменилось, что эти инструменты уже не работают. Сейчас есть гораздо более продвинутые методы…»
И ещё одно направление возражений: «Имея дело с буддистами из западных стран, тибетцы решили, что вообще всё население Запада (а Россия — это для них тоже Запад) настолько бездуховно, материалистично и инфантильно и настолько обезумело в погоне за деньгами, престижем и властью, начисто утратив способность видеть чужие страдания и думать о чём–либо, кроме собственного блага, что к западной аудитории нужно обращаться как к умственно отсталым детям. Но мы–то здесь при чём? Россия всегда славилась необычайно глубокой духовностью, не поддающейся никакому логическому анализу. Поэтому не надо объяснять нам то, что тибетцы объясняют им. Мы не хуже тибетцев всё понимаем, только не умеем красиво формулировать, поэтому не лезем учить других. Если у них есть действительно уникальные методики самосовершенствования, то про это мы готовы послушать, хотя, скорее всего, мы и без всяких изобличит, шаматх и випашьян можем видеть суть напрямую. Ну а слушать в очередной раз про причины страданий, про сострадание, про драгоценность человеческой жизни и про путь к сказочному просветлению мы не хотим».
Отвечать на это довольно трудно. У каждого — своя кармическая траектория и обусловленное этой траекторией отношение к тому, что такое жизнь, счастье, страдание; у каждого своя степень чувствительности к «чужим» страданиям; каждый по- своему оценивает свой уровень и его соотношение с уровнем других людей; у каждого своё представление о том, что заслуживает внимания и траты времени, а что — нет.