— Уверенность — это хорошо. Если, конечно, она не перерастает в самоуверенность, — вздохнула я.
Мы еще немного поработали, но уже как-то вяло и без прежнего энтузиазма. Мне не давал покоя визит Жбана, а Манька… Она вообще ленива от природы и при любом удобном и неудобном случае старается увильнуть от работы. В конце концов я отправила подругу готовить обед, а сама уселась на кухне и принялась вдохновенно руководить процессом. Маня ужасно злилась и из-за вредности характера все делала наоборот. Результат — подгоревшее мясо, пересоленный салат. Хорошо, что сок нельзя испортить, а то подружка с успехом сгубила бы и его.
— Ну, я наелась, — сообщила Маруська, поглаживая себя по животу. — Славик, ехать-то не пора еще? А то я с удовольствием прилягу.
— Я тебе прилягу! Расслабилась совсем на природе. Давай-ка уберем все да поедем к господину Онищенко…
Октябрьский проспект, где проживал вышеупомянутый господин, являлся центральной улицей Люберец, поэтому нам не пришлось долго искать нужный дом.
Константин Макарович обосновался в обычной пятиэтажке из серого кирпича. Небольшой дворик, беспорядочно засаженный чахлыми деревцами и еще какими-то неопознанными кустиками, тоже безжизненными, жил своей обычной жизнью. В куче песка, символизирующей песочницу, сосредоточенно ковырялись карапузы, за которыми зорко следили две старушки, сидящие тут же, на покосившейся скамейке. Три мужика, шатаясь и громко переговариваясь, шли в направлении коммерческого ларька. Кошки гоняли голубей, собаки — кошек, в общем, жизнь текла точно так же, как и в любом другом дворе, и наше появление ничуть ее не нарушило. Если, конечно, не считать тех самых трех мужиков, с чувством обматеривших всех, «кто ездит тут на своих драндулетах». Мой «Фиат» — вовсе не драндулет, но спорить с нетрезвыми аборигенами я не стала: троица явно недобрала градусов, оттого находилась в агрессивном состоянии.
— Козлы! — не удержалась от комментария Манька. Как ни тихо она высказалась, а один из мужиков ее услышал. Он развернулся по какой-то замысловатой, лишь ему понятной траектории, не удержался на ногах и шмякнулся на асфальт. Уже оттуда донесся его возмущенный вопль:
— За козлов ответишь!
В воздухе отчетливо запахло скандалом. Я с чувством ткнула Маруську под ребра и поспешила предупредить конфликт:
— Извините, пожалуйста. Глупенькая она у меня, лопочет, сама не зная что. И вообще, она никого не имела в виду. Давайте не будем волноваться. Надеюсь, пятьдесят рублей загладят нашу неловкость?
— Стольник, — потребовал пострадавший, который не без помощи своих приятелей вновь занял вертикальное положение.
— Козлы — это серьезное оскорбление, — покачал головой другой мужичок. — Тут сум… суммой меньше двух сотен никак не обойтись.
— Сто, — твердо заявила я, протягивая деньги.
Мужики смекнули, что могут остаться без халявы, выхватили купюру у меня из рук и еще проворнее зашагали к ларьку.
— Мань, ну почему твой язык работает быстрее, чем голова?! Такое ощущение, что весь мозг у тебя в спине или в каком-нибудь другом малоразвитом месте…
— Ладно тебе, Славка. Ну, не сдержалась, подумаешь! С кем не бывает? А алкаши меня страсть как раздражают. Зачем ты им деньги дала? — набросилась на меня подруга.
— Здрасте! Я еще и виновата. Если бы я не дала им деньги, то мы сейчас обе любовались бы на фонари под глазами друг у друга и на собственные зубы на асфальте. Так что, дорогая, уймись. И впредь, будь любезна, прежде, чем что-либо сказать, активизируй свою мыслительную деятельность!
Рубанув для убедительности кулаком воздух, я шагнула в подъезд.
Квартира номер один, где обитал Константин Макарович, на требовательные звонки в течение пяти минут ответила тишиной и молчанием. Зато из соседней, второй, высунулась востроносая физиономия щупленького дедули. На голове любопытного старичка красовалась женская панама в крупный красный горох.
— Вы к Макарычу? — хитро прищурилась панама.
— Да. К господину Онищенко Константину Макаровичу, — подтвердила я.
Дед ухмыльнулся:
— Ишь, к господину! Этот господин только что с дружками своими отбыть изволил.
— По делам? — уточнила Маруська.
— Ага, точно. У Макарыча каждый вечер дела в ближайшем гастрономе. Деловой человек, едрена мать! А вы с работы его, что ли?
— Почти, — ответила я.
Старичок в задумчивости поскреб панаму, а потом неожиданно пригласил:
— Входите. Макарыч раньше чем через пару часов не вернется. Пока выпьет, пока с ребятами потолкует… Мы с вами покуда чайком побалуемся.