Игнат с известной долей иронии наблюдал за нами. Правда, длилось это недолго, — видно, чаша терпения капитана переполнилась.
— Встать! — рявкнул Манькин жених.
Два спецназовца, мирно беседовавшие на крыльце дома, вздрогнули и схватились за автоматы, но тут же успокоились, сообразив, что стали свидетелями мирной беседы добрых знакомых.
Мы с Манькой столкнулись лбами, но поднялись, не рискнув перечить разгневанному милиционеру.
— Значит, так, Пинкертонши-любительницы. Сейчас вы отправляетесь на дачу… Под конвоем, прошу заметить! И сидите там, пока я не вернусь. Носа на улицу не высовывать. Цыц! — вновь прикрикнул Игнат, заметив, что Манька собралась возражать. — Или вы предпочитаете даче уютную камеру? Нет? Так я и подумал. Макаров!
На зов явился один из спецназовцев.
— Леха, у тебя будет отдельное и очень ответственное задание, требующее невероятного мужества и выдержки. Ты готов рискнуть?
— Так точно! — задорно отозвался Леха. Он, наверное, уже представлял себя Героем России, совершившим какой-нибудь необыкновенный подвиг.
— Молодец! В общем, так. Вот эти две… м-м… недотепы сейчас отправляются в Кратово. Ты их отконвоируешь, запрешь на даче… Повторяю, именно запрешь! На все замки, которые только там обнаружишь. Ключи привезешь мне. Думаю, мы еще будем здесь. И самое главное: в разговоры с девицами не вступай, на уговоры или какие другие уловки не поддавайся, ибо их хитрости и коварству нет предела. Мой тебе совет, Макаров: оглохни на время! Вспомни печальную историю аргонавтов, охмуренных сиренами. Эти красотки, несмотря на их теперешний покаянный вид, охмуряют покруче сирен! Все понял? — Игнат, закончив свою прочувственную речь, пристально посмотрел в глаза молодого спецназовца. Тот очень внимательно слушал своего начальника, время от времени недоверчиво косясь на нас. Казалось, парень искренне не понимал, как такие хрупкие, почти эфирные существа — мы с Манькой — могут обладать дьявольской хитростью и коварством.
— Макаров, все ясно? — повторил Игнат. — Та-ак, сдается мне, и ты попал под их чары…
— Никак нет, товарищ капитан. Не попал, — очнулся Макаров. — Задание понятно, товарищ капитан, все будет в порядке.
Капитан недоверчиво поднял бровь:
— Да? Ну, ладно. Выполняй!
Пока нас конвоировали к моей машине, так и стоявшей в соседнем переулке, Маруська недовольно ворчала:
— И зачем весь этот спектакль устраивать? Конвой, сирены сладкоголосые… Какие мы сирены? Мог бы по-хорошему попросить. Глядишь, мы и прониклись бы! Нам ведь и самим от стресса оправиться надо, правда, Славик?
— Угу, надо. Мань, представляешь, какая семейная жизнь тебя ждет? — издевательски хохотнула я. — Праздник, именины сердца, Мань! Все, сак положено: побудка, зарядка — это уж непременно! — обливание холодной водой по методу Порфирия Иванова, совместный просмотр телепередач, в основном криминального характера, и отбой ровно в 22.00. Придется, тебе, подруга, научиться варить «армейскую» кашу из перловой крупы. А что? Дешево и сытно. Игнат будет доволен.
Маруська зловеще зашипела, однако промолчала. Мне почему-то показалось, что она всерьез уверена, будто ей по силам перевоспитать капитана, перекроить его ментовскую натуру по своим лекалам.
Леха Макаров приступил к исполнению распоряжения начальства с похвальным рвением. Сурово хмурясь, он уселся на заднем сиденье машины и принялся сверлить мне взглядом затылок, что, согласитесь, не очень-то приятно.
— Слушай, Макаров, ты не мог бы смотреть в окно, а не мне в спину? Волнительно как-то… Так можно и в аварию угодить, — молвила я, раздраженно давя на газ. Перед нашей машиной неожиданно возник какой-то самосвал, и мне пришлось резко крутануть руль влево, чтобы не задеть грузовик ненароком. Впрочем, даже это обстоятельство не заставило Макарова нарушить инструкции. Да-а, надежные кадры служат в спецназе, ничего не скажешь!