— Ну ладно, дружище. Поехали дальше. Вы что-нибудь слышали?
— За насыпью… — почти прошептал смотритель.
— …Трудно что-нибудь расслышать, понимаю. Как вы думаете, сколько времени ушло на то, чтобы это раскопать?
Он посмотрел на развороченную могилу. Гроб вытащили на поверхность примерно наполовину — ровно настолько, чтобы можно было открыть крышку (дерево разлетелось в щепки) и извлечь тело.
— Мотыгой, лопатой, — сказал смотритель, — один-два человека…
— И сколько же?
Ответ смотрителя был уклончивым:
— Обычно могилы разрывают именно так, сэр. Но не похоже, чтобы здесь использовали лопату, вообще какой-нибудь инструмент.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать, что скорее всего кто-то наспех проделал квадратное отверстие и дальше уже выворачивал землю на стороны, расширяя его.
Гроувс посмотрел на раскиданную широким веером землю.
— Вы пытаетесь сказать, что могилу разрыли руками?
Смотритель был немногословен:
— Что-то в этом роде, сэр.
— Животное?
Смотритель пожал плечами:
— Животное вряд ли бы заинтересовало сгнившее мясо, сэр, при всем уважении к усопшему.
— Значит, человек?
— Человек не стал бы пробивать крышку гроба, он приподнял бы ее рычагом.
— Так что же — человек или зверь?
На этот вопрос смотритель ответить не мог.
Снова замаячил призрак зверской силы, и Гроувс подумал, а таким ли уж бессмысленным был его обход городских цирков. А если это человек и зверь — или несколько зверей — в сочетании? Он вспомнил следы лошадиных копыт на Белгрейв-кресит и стал осматривать землю вокруг могилы в поисках каких-нибудь вмятин. Основная территория Уорристонского кладбища была продуманно засажена вечнозелеными кедрами и кипарисами, но в этом дальнем углу росли самые разнообразные лиственные деревья и земля, как ковром, покрылась опавшей листвой, так что следов не было вообще.
Он смотрел, как плюется и ругается фотограф, у которого из-за тумана не получался четкий снимок.
— Может быть, забрать тело в морг, сэр? Я, правда, не знаю, нужен ли ордер… И что делать с уже эксгумированным телом, — сказал Прингл.
Гроувса не увлекала перспектива, что профессор Уитти или кто-то из его коллег снова все здесь расковыряет и наделает двусмысленных замечаний.
— Это ничего нам не даст, — решил он. — А эксгумировать тело десять лет спустя после смерти незаконно.
— Двадцать, сэр.
— Да. — Гроувс заволновался. — Прекрасно, но все, что мы можем сейчас сделать, это положить полковника обратно и как следует заколотить крышку. Если родственники захотят обновить гроб, они позаботятся об этом сами.
Когда Прингл и констебли нагнулись, чтобы осторожно поднять тело, голова отвалилась. Прингл стоял на краю могилы и держал череп без нижней челюсти, как Гамлет, вглядываясь ему в лицо и хмурясь. Гроувс воспользовался этой возможностью.
— Сейчас не время для болезненных жестов, дорогой мой, — упрекнул он.
— Здесь что-то есть, — объяснил Прингл. — В глазнице.
Гроувс, в свою очередь, нахмурился:
— Что там такое?
Прингл двумя пальцами вынул из глазницы смятый листок бумаги и протянул его Гроувсу.
Тот с отвращением развернул листок. Грубо вырванная страница из Библии, Евангелие от Иоанна, глава 8, как указывал колонтитул. Он перевернул страницу. Одна фраза была с силой подчеркнута карандашом.
— «Он был человекоубийца от начала», — озадаченно прочитал Гроувс и поднял глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Это все?
Прингл еще раз заглянул в череп:
— Это все, сэр.
Гроувс протянул страницу смотрителю:
— Это могли похоронить вместе с телом?
Смотритель смутился.
— Мне кажется, обычно покойникам не засовывают в глаза страницы из книг, сэр.
— Я не спрашиваю, что вам кажется. Я просто спросил, возможно ли это.
Вмешался Прингл:
— Если бы страница находилась в теле четырнадцать лет, она бы просто рассыпалась.
— Четырнадцать?
— Полковника похоронили четырнадцать лет назад, сэр.
Гроувс кивнул.
— Так, значит, это послание?
— Судя по всему, да, сэр.
Послание. Кроме самих тел, первая ниточка. Кто-то с помощью зверей или без оной выкопал тело полковника Маниока, может быть, с единственной целью — засунуть ему в череп это жуткое обвинение.
Он был человекоубийца от начала.
Гроувс перевел взгляд с обезглавленного тела на череп, который Прингл все еще держал в руках, размышляя над тем, какие же тайны, объяснявшие запоздавшее обвинение, мог унести с собой в могилу знаменитый полковник. Он посмотрел на спартанское надгробие и эпитафию покойному — христианину и солдату — и вдруг на мгновение чудесным образом увидел место, уготованное в этой тайне ему, сыну простого китобоя, прыгнувшему в котел шотландской столицы и в конце своей безупречной службы вступившему в битву с непостижимыми силами. Он осязал зло, даже чувствовал во рту его землистый привкус; ничего подобного он никогда прежде не испытывал и снова и снова смотрел на страницу из Евангелия, как будто она могла сказать ему то, что уже знало его сердце: это было божественное ему поручение.