— Именно, — сказал сухо Мис. — Когда Селдон впервые основал Фонд, ему хватило мудрости не включать психологов в число ученых, оставленных здесь, так, чтобы Фонд всегда слепо шел по пути исторической необходимости. В ходе своих исследований я многое построил на намеках, находящихся в Камере Времени.
— Я знаю, Мис. Повторять — значит попусту тратить время.
— Я не повторяю, — вспыхнул Мис, — потому что то, что я собираюсь рассказать вам, не содержится ни в одном из этих докладов.
— Что вы имеете в виду — «не в докладах»? — тупо спросил Индбур.
— Как можно…
— Гал-лактика! Да дайте же мне сказать, вы, обидчивое дитя. Хватит перебивать меня и переспрашивать на каждом шагу, или я исчезну отсюда и размечу все в пыль вокруг себя! Помните, вы, нецензурный дурак, — Фонд прорвется, потому что он должен, но если я выйду сейчас отсюда, то вы — нет.
Бросив шляпу на пол, так что кусочки земли посыпались во все стороны, он вскочил по ступеням возвышения, на котором стоял стол и, яростно разметав бумаги, сел на его край.
Индбур лихорадочно соображал, вызвать ли стражу или использовать встроенное в стол оружие. Но на него уже смотрело лицо Миса, и ему ничего не оставалось, как состроить в ответ мину.
— Доктор Мис, — начал он несколько формально, — вы должны…
— Заткнись, — раздраженно сказал Мис, — и слушай. Если вот это, — и он тяжело положил ладонь на металлический том с данными, — свод моих докладов, то выброси его. Каждый мой доклад проходит через двадцать тупоголовых бюрократов, доходит до тебя, а потом то, что осталось, просеивают еще двадцать. Это хорошо, если у тебя ни от кого нет секретов. У меня нечто конфиденциальное. Настолько конфиденциальное, что даже парни, работающие на меня, не знают этого. Естественно, они работали над этим, но каждый над отдельной частью, а я соединил все вместе. Ты знаешь, что такое Камера Времени?
Индбур кивнул головой, но Мис продолжал дальше с громким воодушевлением:
— Ну что ж. Я расскажу тебе в любом случае. Потому как я вроде воображал всю эту нецензурную ситуацию чертовски долго, я могу читать твои мысли, ты, ничтожный обманщик. Твоя рука рядом с маленькой кнопкой, которой можно вызвать пятьсот и больше вооруженных людей, чтобы выставить меня отсюда, но ты боишься того, что я знаю. Ты боишься кризиса Селдона. Кроме того, если ты тронешь хоть что-нибудь на своем столе, я оторву тебе башку прежде, чем кто-нибудь сюда придет. В любом случае и ты, и твой бандит-отец, и твой дед-пират достаточно долго сосали кровь из Фонда!
— Это предательство, — пробормотал Индбур.
— Конечно, — злорадствовал Мис. — Ну, что же ты можешь сделать?.. Давай я расскажу тебе о Камере Времени. Камера Времени это то, что Хэри Селдон оставил здесь в самом начале, чтобы помогать нам в трудные времена. Для каждого кризиса Селдон предусмотрел персональное изображение для помощи и объяснения. Таким образом, четыре кризиса — четыре изображения. Первый раз он возник в разгар первого кризиса. Второй раз он появился сразу после успешного разрешения второго кризиса. Наши предки слушали его дважды. В третьем и четвертом кризисах его проигнорировали, наверное потому, что он был не нужен. Но недавние исследования, не включенные в те доклады, которые у тебя есть, говорят о том, что он все равно появлялся в нужное время. Понятно?
Он не дожидался ответа. Выкуренная сигара — мертвый обрубок, — наконец выброшенная, была заменена на новую. Клубы дыма яростно поднимались вверх. Ученый говорил дальше:
— Официально я пытался перестроить науку психоистории. Хотя… Никто не собирается делать этого. И это никогда не будет сделано, ни в каком столетии. Но я продвинулся в более простых вопросах и сумел использовать это как извинение за то, что я затронул Камеру Времени. Что я действительно сделал, касается определения с достаточно большой долей уверенности точной даты появления Хэри Селдона. Я могу назвать тебе точную дату. Другими словами — когда наступление кризиса Селдона, пятого, достигает своего апогея.
— Сколько еще времени? — напряженно спросил Индбур.
Мис взорвал свою бомбу с беззаботным весельем:
— Четыре месяца. Четыре чертовых месяца, не считая двух дней.
— Четыре месяца, — сказал Индбур с несвойственной ему горячностью. — Невозможно!
— Невозможно, чертовы глазки!.
— Четыре месяца? Да вы понимаете, что это значит? Если кризис должен разразиться через четыре месяца, это значит, что он готовился годами!