Торан яростно кусал ногти. Лицо Бэйта стало белым, холодным, отстраненным.
Потом она сказала тонким голосом:
— Вы нас не убедили. Если Мул хочет убедить нас, то пусть сам явится сюда и сделает лично. Я думаю, что вы до последнего момента вашего обращения боролись с ним.
— Да, — торжественно сказал Полковник Притчер.
— Тогда дайте нам сделать то же самое.
Полковник Притчер поднялся. Подводя итог, он резко сказал:
— Тогда я ухожу. Как я уже сказал, моя теперешняя миссия не имеет ничего общего с вами. Поэтому я не думаю, что необходимо докладывать о вас. Это не такая уж большая милость с моей стороны. Если Мул захочет остановить вас, то у него, несомненно, есть другие для этой работы, и вы будете остановлены. Я ничего не прошу от вас, кроме одного.
— Спасибо, — сказала Бэйта, почти теряя сознание.
— Это касается Магнифико. Где он? Магнифико, иди сюда. Я не сделаю тебе ничего плохого…
— Зачем он вам нужен? — внезапно оживилась Бэйта.
— Низачем. В моих инструкциях о нем ничего не говорится. Я слышал, что его искали, но Мул найдет подходящее время, чтобы разыскать его. Я ничего не скажу. Вы пожмете мне руку?
Бэйта покачала головой. Торан взглядом высказал свое презрение.
Железные плечи Полковника несколько поникли. Он направился к двери, потом обернулся и сказал:
— И последнее. Я думаю, мне известна причина вашего упрямства. Известно, что вы ищите Второй Фонд. В свое время Мул примет меры. Вам ничто не помешает… Но я знал вас раньше, и, может быть, поэтому что-то в моем сознании заставило сделать это; по крайней мере, я пытался помочь вам и отвратить от вас последнюю опасность, прежде чем будет поздно. Прощайте.
Он резко отдал честь и вышел.
Бэйта повернулась к молчаливому Торану и прошептала:
— Они знают даже о Втором Фонде.
В тишине Библиотеки Эблинг Мис, понятия не имеющий обо всем происходившем, склонился над первым проблеском света среди сплошного тумана и с торжеством прошептал что-то про себя.
25. Смерть психолога
С того дня Эблингу Мису осталось жить всего две недели.
В течении этих двух недель Бэйта трижды посещала его. Первый раз это было вечером того дня, когда они видели Полковника Притчера. Второй раз — неделю спустя. Третий раз снова неделю спустя, в последний день, в день смерти Миса.
Сначала наступила ночь того дня, когда прибыл Полковник Притчер. В течение первого часа после его появления пораженная пара сидела и размышляла, и мысли кружились невеселой каруселью.
Бэйта сказала:
— Тори, давай расскажем Эблингу.
Торан угрюмо сказал:
— Думаешь, он поможет?
— Нас только двое. Нам надо снять с себя часть этого бремени. Может быть, он сможет помочь.
Торан сказал:
— Он изменился, Бэйта. Похудел. Весь зарос. — Он сделал неопределенный жест. — Иногда я думаю, что он никогда нам не поможет. Иногда я думаю, что нам ничто не поможет.
— Нет! — Голос Бэйты зазвенел и чуть не сорвался. — Тори, не надо! Когда ты говоришь так, я думаю, что Мул уже поймал нас. Давай расскажем Эблингу, Тори, сейчас!
Эблинг Мис поднял голову от длинного стола и мутно взглянул на них. Его редеющие волосы были всклочены. Губы сонно причмокивали.
— А? — сказал он. — Кто зовет меня?
Бэйта стала перед ним на колени:
— Мы разбудили тебя? Нам уйти?
— Уйти? Кто это? Бэйта? Нет, нет, останьтесь. Разве тут нет стульев? Я видел их. — Его палец указал куда-то в пустоту.
Торан поставил перед собой два стула. Бэйта села и взяла одну вялую руку психолога в свою:
— Мы можем поговорить с вами, доктор? — Она редко обращалась к нему так.
— Что-то случилось? — Маленькая искра зажглась в его ничего не видящих глазах. На впалых щеках появился нежный румянец. — Что-то случилось?
Бэйта сказала:
— Здесь был Капитан Притчер. Дай я расскажу, Тори. Вы помните Капитана Притчера, доктор?
— Да… Да… — Он пальцем потер губы. — Высокий мужчина. Демократ.
— Да, это он. Он раскрыл мутацию Мула. Он был здесь, доктор, и он рассказал нам.
— Но в этом нет ничего нового. Мутация Мула уже открыта. — Затем, с искренним изумлением: — Разве я не говорил вам? Разве я забыл вам сказать?
— Забыл рассказать что? — быстро вставил Торан.
— О мутации Мула, конечно же. Он занимается эмоциями. Эмоциональный контроль! Неужели я не говорил вам? Почему же я забыл? — Он пососал нижнюю губу и задумался.
Затем, медленно, его голос снова набрал силу, его веки широко раскрылись, как будто усталый ум снова вошел в привычную колею. Он говорил словно во сне и смотрел скорее между слушателями, чем на них.