Изменение s > š перед ć, č в македонских говорах — vošće, kvašće, mošće [FO 1981: №93], клашче, мишче, појашче, брешче, кошче [Vidoeski 1970: 280; Видоески 1983: 32]. Но возможно и сохранение сочетания sč — neʹvesče, ʹmasče, poʹasče [FO 1981: №102] или носче, восче, класче [Vidoeski 1970: 280].
Сохранение локализации в зубном ряду у фрикативных согласных перед передненебными/палатальными аффрикатами допустимо в серболужицких диалектах: cysćejšy, žywnosć, šěsć, gózdźik, rozdźěliś, sćelna [SS 13:126]; sćixa, usčejšy, rosćenuś, rozdźěliś [Ibid.: 130]; здесь же показаны и результаты ассимиляции — śćěna, śćakly, śćerpny, śćogno, źdźećimi, źdźělʼba, źdźimaś, roźdźěliś, а также kašć, šćerńe, jěždźić. Допустимость сочетаний sć, sč, zdź (zʒ́) отражает известное противодействие внедрению антиципации в процесс образования фонетического слова. Это же подтверждается отсутствием ассимиляции по месту образования в таких нижнелужицких примерах, как ja som nʼisša//nʼiša, bošco, kryšc//kryśc, raśc, mošc//mośc [Калнынь 1967: 174, 175].
В описании болгарской фонетики в [Андрейчин 1978: 52] в качестве признака разговорной речи приводятся примеры ассимиляции по месту образования зубных и передненебных фрикативных — лъсци (< жц), ишчакам, беш шум, ш чук, вис си (< жс). Примеры из диалекта: с, з > шʼ, жʼ перед передненебным спирантом (сочетание одинаковых спирантов часто сокращается) — шʼа́пка, ашʼ шʼи́х, а‿жʼуԝʼа́х (< жж < зж), съ‿жена́ си, ԝʼи́шʼе (< шʼшʼ); шʼ > с перед с — нас си́на [Калнынь, Попова 1993: 156—158].
Иной тип синтагматически обусловленной ассимиляции зубного и передненебного фрикативных следующему смычному согласному показан в хорватских и сербских говорах в [Peco 1980: 29, 105, 176]. Здесь в позиции перед p, b, k, g происходит аффрикатизация спирантов z, š, ž — veǯba, čpìjun, čkòla, čkembàr; čkola, čkòdljiv, čkoljka, ròʒga, mòʒga, mùʒga, bẽʒga. Механизм изменения предполагает, что антиципация смычки предшествует образованию первого спиранта, способствуя тем самым его аффрикатизации. Можно думать, что в основе этого лежит восприятие консонантного сочетания как артикуляционного целого. То же в македонском говоре [FO 1981: №99] — cʹkala, cʹkara, cʹkitam, čkart, čʹkulaf, čʹkolo.
Регрессивная ассимиляция фрикативных согласных зубного и передненебного ряда — это черта общая для восточнославянских диалектов, хотя и реализуется в них с разной интенсивностью.
В украинской орфоэпии [Курс 1951: 205—206] ассимиляция по месту образования актуальна для всех фрикативных зубных и передненебных согласных. Это — зж > жж; зч > жч, шч; сч > шч; здж > ждж; шсʼ, жсʼ > сʼсʼ, зʼсʼ (нама́зʼсʼа), шцʼ > сʼцʼ; жц > зц. Примеры из гуцульских говоров: бежжа́нноһо, бежʼджʼерһи, шчехʼіў, шʼчʼім, рошчехра́ти, нешший, һрусʼцʼі (Путильский р‑н); шше́тий, рожжʼе́лʼвали, шчоловʼі́ком, бле́шче, пра́шʼчʼета, бешʼшʼе́пкʼі, һру́сʼцʼі, кне́сʼцʼі (кнешка), рʼі́с сʼі́но, не мос сʼі́дати (< мож < можеш), міз за́нними, ву́чисʼсʼе (Раховский р‑н).