В белорусских диалектных текстах [Крывіцкі, Падлужны 1984: 191] примеры ассимиляции фрикативных в раж:ы́тца, рышчапʼі́цʼ, је́шча. Примеры из полесского говора (Лунинецкий р‑н) — шшыцʼ, шшу́райу, жжанка́мʼі, ма́шча, ре̑шча, һра́шʼ чы́шчу, на по́сʼцʼі, лʼі́псʼ сʼе̑ном, лʼі́бзʼ зʼімо́йу, ву́чысса, прыйежджа́й [Калнынь, Масленникова 1981: 238, 304].
В русских диалектах ассимиляция фрикативных согласных не происходит в сочетании шц (мышцы, онежцы) и ограничена в шс. Последняя — только в возвратной форме praes 2 sg. Севернорусский говор (Холмогорский р‑н) — вы́шшого, шшко́лы, бʼеш штано́ф, ж жено́й, вʼек ижжыла́, врожʼ жы́тʼ, бро́жʼ жо, в то же время в этом говоре произносится сʼвʼесʼцʼе́нна клʼа́дʼба, вы́тасʼцʼілʼі, есʼцʼо́//ешчо́, т. е. ш > с перед цʼ, явившимся результатом проникновения цоканья в шч (из *tj, *skj).
Говор Пинежского р‑на имеет палатальный спирант сʺ, который перед зубной аффрикатой цʼ перемещается в зубной ряд — косʺецʼ и косʼцʼом; соответственно и с > сʺ перед сʺ — росʺсʺеку, ісʺсʺела́; а также рошшумʼе́лʼісʺ, жжолта́, жжолʼе́зом, дошчо́цʼкʼі, подлʼе́цʼісʺсʺе.
Южнорусский говор (Моршанский р‑н) — шшы́тʼ, жжыма́тʼ, шʼчʼі́сʼтʼітʼ.
После падения редуцированных образовались сочетания взрывных согласных с фрикативными и аффрикатами. Сочетания имели альтернативное развитие в зависимости от того, какому виду синтагматической связи между согласными отдавался приоритет. Как показано выше, ориентация на контактные связи способствовала аффрикатизации спиранта после взрывного согласного (прогрессивное изменение), т. е. взрывной согласный не изменялся. Но в славянских диалектах изменения во вновь возникших сочетаниях достигались и другими способами — регрессивной ассимиляцией и утратой смычного согласного.
В описании фонетики сербских и хорватских говоров сказано, что взрывные зубные не сочетаются с последующими аффрикатами [FO 1981: №26, 39, 50, 56, 62 и др.]. Что касается способов устранения запрещенных сочетаний, то предлагается альтернатива: утрата взрывного или продление аффрикаты — последнее возможно через стадию аффрикатизации взрывного согласного.
Примеры на сочетания смычных зубных согласных с зубными и передненебными фрикативными и аффрикатами из сербских говоров: утрата смычного согласного — пре́сиднӣк, пре̑става, прѐстража, о̀свакле, поши́шати, о̀шла, о̀ступ, прѐ собо̄м, са̀ ђу, по̀ чесму, са̀ ђемо, по̀звизд; если же смычный не утрачивается, то он не ассимилируется следующему согласному — по̀једше ме, доведше, заматци, младца, жутца, а также домађца, спавађца [Пецо 1975: 249, 250]; pozíđat, nažívjet, pò zīdom, ka‿su, ò škōlē, ò četnīkā, ò cigāna, ko žénā, kò žandarske, kò čatrnjē, а также сохранение tš, tc — pòtšiti, pòtcim [Peco 1983: 255].
Инициальные сочетания смычного, в основном губного, согласного с фрикативными и аффрикатами также упрощаются путем утраты смычного. В македонских говорах — ʹcojsan, ʹcaltir, ʹčenica (через стадию ps, pš > pc, pč) [FO 1981: №93], ʹceto, ʹčeła, čeʹłarnik, čeʹnica [Ibid.: №103]; хорватских — čèla, šénica, а также tìca (< pt), kò: (tk) [Ibid.: №33], čéla, tìca, šénca, kò:, ʒ́e (< gd) [Ibid.: №36], ʹtica, čelĩ:ńak, ʹdi, kò: [Ibid.: №41], tìca, čéla, kò, dì, zòvina [Ibid.: №41], ćè:r, sèto, sètećī, čèla, šènica, tìca, tičùrina [Peco 1980: 103]; сербских — tìca, sèto, čéla, šénica [FO 1981: №50], šènica, zòvina (< bz) [Ibid.: №57] и др.; су̀је̄, со̀вању, шѐница, шѐнишно, чѐла, ти́ца, ти́ђи [Пецо 1975: 249]. В серболужицких диалектах также возможна утрата инициального p в континуанте сочетания *prʼ — śedaś, śedawa, śi, ćestań, ćiprosna, ćišla, ćitwarʼk [Калнынь 1989: 187]; šipojedać, šipowńu, širodna [SS 13: 126]. В этих случаях антиципация провоцирует в предшествующем сегменте ноль звука, артикуляционно упрощая таким образом начало слова.