149
до блокады уже ничего но погоды теперь золотые
старорежимной оберткой глядят в теплый ад святые
плотью обглоданной костью шуршат разливают кагор на граните
и сторожа закрывают свой сад говорят: «что ж вы, граждане. спите»
в Летнем саду посадить огород поставить Афину с пледом
но теплое время сорвется вот-вот улетит за памятью следом
башню сравняют с землей шпиль воткнется иглой в ладони
здесь брюква растет развивается конный спорт
так звездочки срезать на всякий случай тоскою своею меня не мучай
любовною драмой из старых времен когда каждый третий почти опален
но всё забывается прежде рассудка хлеб лежит в ларце
ларец на дереве дерево в стекле
никто не берет тебя замуж пространные письма не шлет
в театре на площади тот же шарманщик герой-идиот
спасает ненужные свету слова не пришедших и камушки ест
и мелом на лбу как болгарский малиновый крест
ей всё сообщает куда уходить вереницей под лёд
и разные песни про молодость мира поёт
150
средневековые мастера хотят показать все эти до и после
Иосиф Флавий собирает всех обилеченных кости
засыпанных пеплом залитых пеной не успевших к последнему пароходу
некому верить молиться шить благодарить природу
пепел забился под ногти под белую кожу святой Агаты
медные резчики скорби по дереву тоже не виноваты
что от пропорции вылитой в воск разрезанной омофором
Лучия выплачет все глаза о твоем из пучины скором
неверии дайте-ка свой билет голова по каемке яблок
спасения в полной корзине нет и в ванне утоп кораблик
где тело снится где Иоанн не верит что Саломея
рисованной кровью из теплых ран растопит себя жалея
разборчивый почерк разлитый воск глаза верный шрам под грудью
и первый пейзаж после смерти Босх всё нужное не забудь я
как теплится краска как из газет наклеенных под обои
ты тоже узнаешь что смерти нет а только ошибки в крое
151
в общем-то всё тлен говорит древние греки «Лягушки» Аристофана
когда у граждан нашей провинции был еще стыд и эту плотину рано
было еще открывать захаживать в гости с вечерни за мармеладом
закрашивать красным каждую пядь не попали в кого-то рядом
самая чистая кровь и с пенками молоко письма грамоте обреченных
жалко девчонку уехала недалеко скелетцем господ ученых
темные воды простывших труб затылок сверлит с исподу
каждый кто тянет руки к тебе привычно груб мрамор станции в непогоду
как-то теперь особенно строг от реклам и надежд свободен
авгур сказал твой домашний бог переходов и подворотен
отвернулся молча к стене продавец поставил клеймо на руку
только греки знали где в пьесе конец чтобы хор не обречь на муку
а в общем-то если выжить им суждено сверх расходного материала
говорит да эти Βάτραχοι все равно от нас отличались мало
так же бьется сердце в левой руке разбит фонарь у аптеки
и папье-маше шуршит вдалеке и свинцом заливает веки
152
лишнее су на фиакр не потратили
рябчика фройлен уже унесла
так и сказал: «Молодые писатели
вовсе не знают теперь ремесла»
крутится-вертится медью да оловом
крошкою черной с пустого стола
это приснилось один под Парголовом
кашляя желчью и вишня цвела
это приснилось крапивною нотою
всё о разлуке чужой стороне
тут я еще диалог проработаю
все промолчали сгодится вполне
***
мелочи жизни копейки и фильмы двадцатых
резкости жеста старлеток немого кино
юношей бледных приписанных в Зальцбург куда-то
и не успели хватиться теперь всё равно
где твои кости лежат и кольцо замыкая
скуку прощания и равнодушия грусть
пятнами соль без оттенка густого токая
винною ягодой в сердце история пусть
153
снова закончится и не начнется ни разу
юношей бледных виски чистотела могил
так и роняет записку в китайскую вазу
веруя ибо абсурдно что тоже любил
154
в окне твоем бетонные коробки, взгляды робки
прохожих в черном из китайских рынков сбыта.
хоть список дел прочла и до конца, всё будет позабыто.
пройдутся строем мимо склада стройматериалов
обратно и туда, где спички в снеге талом
размокшие найти хотелось бы, но тщетно.
не бросила курить еще за столько лет, но
знакомый дом опять манил каверною подъезда.
оратор римский говорил... уже не интересно.
в окне твоем бетонный блок с огнями — супермаркет.
несут пакеты с головой капустною, и капнет
на талый снег еще воды, разбавленной портвейном
остаток. новые бинты купить в галантерейном.