Девушка смеялась и что-то говорила, но ему не удалось разобрать её слов.
Затем последовал долгий поцелуй. Наблюдатель открыл глаза и увидел перед собой её лицо, чувствовал, как на его щёки упали шёлковые пряди. Полуденное солнце игралось яркими полосками на её лице. Он чувствовал на губах слабозаметный сладковатый привкус её нежных губ. Он ощущал руками все её мурашки, пробегающие по молодому стройному телу. От каждого его прикосновения она легонько вздрагивала.
Неожиданно он почувствовал, как внутри сжалось сердце. Наблюдатель видел, как девушка стала рассыпаться в его объятиях, словно песчаная фигура. В одно мгновение весь луг и небо – всё стало разрушаться. Огромные куски небес летели сверху. Девушка исчезала, на руках наблюдателя остался лишь белый пепел. В один момент упали небо, луг и солнце. Лишь одинокая бабочка с рассыпающимися на лету крыльями продолжала порхать вокруг. Но вскоре и от неё осталась лишь маленькая горстка пепла.
Он задыхался, пепел засыпал его тело полностью.
Ноздри заполнились, и наблюдатель не мог больше вздохнуть. Что-то вырывало его из этого сна, и от нетерпения он пытался как можно быстрее освободиться из этого рабства, но сил для сопротивления не было.
Он очнулся и увидел рядом с собой разбитую чашу фонтана с амурчиком, тот же подоконник, разбитое окно и, что самое удивительное, сидящего в той же позе Капоне. Увидев, что Слэйн очнулся, он неожиданно спросил:
– Ну что, вспомнил бабочку свою? Что, защемило в сердце? Я знал, твоё сердце сильнее твоих мыслей. Может, придёт время, и ты вспомнишь мой звонок, когда с тобой всё это началось. Это было после её смерти.
Слэйн, хватаясь за голову, резко перебил его:
– Сколько я был без сознания? Это из-за дыма?
Капоне удивлённо поднял брови.
– Какого дыма? Ты не терял сознания. Сказал, что устал и хочешь спать. После этого упал на старый матрас и уснул. Тебе хватило двух часов.
Слэйн поджал ноги и задрожал всем телом.
Капоне подошёл и накрыл его лежащим рядом плащом. Достав из внутреннего кармана несколько небольших рыжеватых пластин в вакууме, он отломил от одной из них небольшой кусок и протянул Слэйну.
– Что это?
Капоне, откусывая и пережёвывая, ответил:
– Это модифицированный батончик из фруктов, злаков и орехов с добавлением нуги. Очень сытная штука. Ешь…
Как только они перекусили, Капоне продолжил рассказывать:
– Тода была ранняя весна, ты ушёл в себя после её смерти, сидел три месяца дома, выходил только по ночам в круглосуточный магазин. Вылазки ты делал по две ночи в неделю, при этом ты потерял мобильный телефон, отрезал дверной звонок от электросети и завесил плотными занавесками окно. Мне до сих пор непонятно, о чём ты тогда думал? Вспомни мой звонок тогда.
Слэйн покачал головой.
– Я ничего не помню!
Капоне ехидно посмеялся и отвёл глаза в сторону окна.
– Вспомнишь, поверь мне, у тебя получится. Я отследил тебя, мы как бы случайно встретились ночью. Я сказал, что иду из клуба. Рассказывал тебе, какая провальная была тусовка, а ты смотрел словно сквозь меня, будто видел во мне кого-то другого. В тот момент я подкинул тебе мобильный телефон и прижал к себе, от чего ты сильно смутился.
– Но я заставил тебя тогда вспомнить меня по звонку. В тот же вечер я позвонил тебе.
Капоне смотрел на Слэйна пылким взглядом вошедшего в азарт рассказчика, продолжающего своё необычное повествование:
– В течение нескольких минут я разговаривал с тобой и уговорил встретиться следующей ночью. Твоя память всегда была паршивой. Я даже предложил весомый аргумент для встречи: передать тебе оставшиеся вещи Марины. Мне привезла их её двоюродная сестра, которая так и не дозвонилась до тебя после похорон. Подействовало, представляешь. Как только я произнёс имя твоей возлюбленной, ты вначале замолк, но затем, повторив несколько раз её имя, неожиданно уточнил место встречи.