И как на это отреагирует семидесятитрехлетняя женщина? Дакворт предполагает, что она не поверит, будто ее искусство способно вызвать такие эмоции. В МСИ она показалась ему слегка неотесанной.
Но она нужна ему.
А ей нужен защитник. Пропагандист.
Они всем покажут: и Лесу, и музейному совету или комитету, или как там он называется, этот просиживающий задницы комитет из бизнесменов, хиппи и прихлебателей трастового фонда, редакторов и недоумков со вкусами, воспитанными на глянцевых журналах и стрижках, которые посоветует им стилист. К последнему Дакворт, надо сказать, более чувствителен, чем большинство людей; он оплатил два сеанса пересадки волос, прежде чем у него закончились деньги. Вышло так ужасно, что студенты беззастенчиво пялились на него. Девицы ржали или хихикали, и неестественная линия роста волос лишала всякой возможности серьезной беседы или лекции. Чертовы пересадки. Поэтому Дакворт и начал брить голову. Сверху побольше, на боках поменьше, иногда давал подкове подрасти, спуститься по щекам и превратиться в бородку. Типично профессорскую.
Ему нужно… что ему нужно? Ах да, ему нужна Табби, нужно, чтобы она была рядом. Поглядит он тогда на этих кретинов, скептиков и маловеров, посмотрит, как загорятся у них глаза. Когда они увидят искусство Табби. И его. Потому что это он ее обнаружил. Взрастил. И раскрутил.
Поворачивая на Хилл-стрит, Дакворт сталкивается не только с не по сезону холодным ветром, но и худшим из своих кошмаров: студентами-искусствоведами. Многие держат в руках свечи. Что это — бдение, манифестация? Намалеванные вручную плакаты и транспаранты с надписью «Мы любим тебя, Бита» освещены мерцающим светом тысяч свечей, прикрываемых ладонями: художники-любители наконец приняли вызов своих надменных коллег.
НАША БОГИНЯ.
МЫ МИГРИРОВАЛИ.
ЛЕПИ НАС.
ВАЯЙ НАС.
ТВОРИ НАС.
К тротуару подъезжает автомобиль со световым коробом «Искусство пиццы». От толпы отделяется розововолосая девица (та самая), забирает у водителя пиццу, быстро сует ему купюры. Дожидается сдачи. Направляется к зданию. Открывает картонную коробку, но вместо того, чтобы взять кусок себе, перекладывает пиццу в неглубокое ведерко. Парень с длинными волосами и ангельскими крыльями за спиной прицепляет ведро к веревке и тянет. Ведерко поднимается на третий этаж.
Как только оно равняется с краем окна, створка открывается. Появившийся в окне мужчина достает ведерко и втягивает его внутрь. Вынимает пиццу, после чего снова вешает на крючок. Слегка разочарованный, он небрежно машет толпе рукой. И кричит:
— Еще пива! И травки!
И ведерко почти в свободном падении скользит вниз.
По толпе разносится вопль:
— Еще пива! Еще пива! И травки!
Несколько студентов садятся на велосипеды и отправляются выполнять задание; у каждого через плечо перекинута армейская сумка израильского десантника с приколотой английскими булавками нашивкой.
Дакворт снова смотрит в окно, на мужчину. Ему требуется некоторое время, чтобы опознать его (контекст совсем не тот), и наконец в мозгу щелкает: это арт-критик из «Лос-Анджелес таймс». Иа-Иа или как там его.
Дакворт пробирается сквозь освещенную свечами толпу. Люди смотрят на него снизу вверх. Гул нарастает.
— Посланник. Это посланник.
Кто-то сует ему в руки экземпляр газеты с его заметкой и маркер. Дакворт, видевший немало кинопремьер, расписывается на заметке и улыбается. Посланник?
К нему, низко опустив голову, подходит розововолосая девушка.
— Простите меня, — лепечет она, — за слова про рекламу пива. — Вместо футболки с надписью «Туалетное искусство» на ней теперь футболка с надписью «Бита» (тоже из стразов). По лицу девицы текут слезы. — Пожалуйста.
Дакворт оглядывается, чтобы выяснить, не нужны ли еще автографы.
Он звонит в дверь.
— Звонок отключен, — сообщает парень с ангельскими крыльями.
— Не могли бы вы сказать ей… э-э… что посланник здесь, — говорит Дакворт.
Парень с крыльями кивает в сторону ведерка, в которое уже загружают пиво «Гус айленд» и десятидолларовые пакетики с вонючей травкой. Дакворт вынимает потрепанную визитку и пишет маркером: «Я здесь. Я хотел бы увидеться с Табби». И, спохватившись, добавляет: «Пожалуйста». Бросает карточку в ведерко и достает оттуда пиво. Отечественное, ледяное. Быстрый рывок за веревку — и ведерко снова поднимается.