Однако, одновременно с вином в комнате начало возникать и кое-что другое. Сначала Бирес этого явления даже не заметил, но когда оно заполнило почти всё пространство под потолком оказался вынужден обратить на него своё внимание. Представляло оно собой вполне натуральные облака, каковых в небе над Сартосом в холодное время года наблюдается великое множество. В том, кто является виновником этого происшествия, сомневаться не приходилось. В поместье был лишь один выявленный и ненаказанный любитель подобных эффектов.
— Собрался покончить жизнь самоубийством? – поприветствовал Карун-Ра собрата по магическому ремеслу. Светловолосая голова вылезла из облачного слоя и обозревала крокодильчика. – Поверь мне, это есть нельзя.
— Как фантом мог это понять? – фыркнул Бирес. – Или ты просто решил использовать столь неординарный способ для перемещения в пространстве. Коли так, признаю, смотрится неплохо, но падать вниз будет больно.
— Нет, я пока всё еще у себя, — покачал головой Карун-Ра. В облаках это смотрелось дико. – Зайду к тебе попозже. Это я так заглянул, убедиться, что всё в порядке. Больно уж обстановка нервная.
— От темы не уходи! – одернул альбиноса Бирес. – Отвечай, чем тебе мой завтрак не понравился!
В глубине души маг подозревал, что блюдо и впрямь могло получиться не совсем для здоровья безопасное.
— Выглядит как крокодил, набитый рыбой, — Карун-Ра при этих словах явственно морщился, а потом на него словно снизошло прозрение. – Или ты это и пытался приготовить?
Бирес кивнул.
— Извращенец! – вынес вердикт альбинос. – При мне хотя бы не ешь.
— Не буду, — согласился Бирес. – Ладно, говори, чего еще хотел? Не верю, что ты здесь только из-за заботы о моем здоровье.
— Помнишь наш план? – спросил Карун-Ра.
Бирес план помнил. Вчера его разработке они посвятили немало времени.
После того, как Карун-Ра забрал Биреса из его покоев, тут же приступил к подготовке своего союзника по части сложных магических заклятий. Трижды он входил в искаженное пространство, перемещаясь в различные части поместья. Воспроизвести волшбу он от Биреса не требовал, хотя вполне прозрачно намекал на то, что тому было бы неплохо выступить с подобной инициативой. Последний делал вид, что не понимал, и просто старательно запоминал магические конструкции.
Перед путешествием в белую комнату Карун-Ра основательно подготовился, соорудив сеть отвлекающих заклятий. Всё-таки Слепец заметно побаивался Ксарти, хоть и говорил, что тот ослабил свой контроль за обитателями поместья.
Стоило магам оказаться в мастерской альбиноса, находящейся вне власти духа, как Карун-Ра приступил к корректировке поведения астральных двойников. Бирес уселся за стол, что заменил в белой комнате кушетку, и принялся выводить на папирусе формулы перемещения по искаженному пространству. Плохо, когда знаешь как звучит заклятье, но не представляешь себе принципов его работы. Карун-Ра между делом кивнул ему в знак одобрения.
Закончив с двойниками, он начал вычислять тот момент, когда Ксарти покончит со всеми приготовлениями и начнет свою волшбу с непременными человеческими жертвоприношениями. Слепец считал, что снижение контроля за магами связано с тем, что духу приходится все больше внимания уделять составлению формулы своего коронного заклятья. Так проследив движение от полноценного наблюдения за всеми, даже самыми тайными, мыслями Хозяев до полного его исчезновения, можно будет установить время жертвоприношения. Исходил Карун-Ра из того, что Ксарти по своей природе и складу ума, обязан являться существом сверхрациональным и творить заклятье начнет именно в тот момент, когда маги обретут свободу. Разумеется, в следующий же миг он их её лишит, чтоб удобней было вести на убой.
Слепец объяснил Биресу, что когда в твой мозг проникает чужое сознание, оно оставляет там своего рода метки. Отыскать их тяжело, но не невозможно. Именно с их помощью Карун-Ра и собирался установить срок окончания подготовки. Конечно, лучше было бы поработать с магом, не ускользнувшим из-под власти духа, но из соображений безопасности этого решили не делать и ограничились присутствующими в комнате Хозяевами. Первым процедуре подвергся Карун-Ра. Он же и колдовал, Бирес только помогал ему энергией. Волшба вышла достаточно тяжелой. Уже после проверки сознания Слепца оба мага почувствовали слабость, а когда покончили и с Биресом, то с трудом могли устоять на ногах. По молчаливому согласию с полколокола отдыхали, не мудрствуя растянувшись прямо на полу. Когда силы удалось более менее восстановить, Карун-Ра огласил не самые приятные результаты. Полностью контроль спадет на завтрашний второй послеполуденный колокол. В это же время, соответственно, и начнется жертвоприношение.
После этого начались споры. Бирес считал, что предпринимать покушение на Ксарти лучше этой ночью или, в крайнем случае, утром. Устраивать долгую подготовку он смысла не видел. Сходить в сокровищницу, набрать артефактов и постараться устроить для пса прикрытие. В качестве основного аргумента Бирес приводил то, что Ксарти будет занят подготовкой формулы и попытается отбить атаку в полсилы. Карун-Ра с этими доводами не соглашался. Дух, по его мнению, труслив настолько, что заподозрив угрозу для своей жизни, в миг забудет о своем заклятье. Ксарти уже не раз показывал, что склонен всюду видеть происки братьев, в особенности того, что желает стать богом, потому и защищаться станет по полной. Слепец предлагал назначить временем покушения момент жертвоприношения или предшествующей ему вводной волшбы. Пса он брался незаметно протащить в заклинательную залу. А там уже следовало положиться на чутье Зелтрана. Если тот выберет подходящий момент для атаки, Ксарти ничего даже не успеет понять. Бирес хоть и видел слабые моменты в своем плане, но предложение Карун-Ра казалось ему и вовсе форменным безумием. Слепец собирался поставить всё на то, что псу удастся добраться до духа. И никаких запасных вариантов. В случае провала — верная смерть. Но маг-альбинос продолжал настаивать, что только столь сумасшедший план может принести успех. На стандартные ходы у Ксарти, наверняка, припасено противоядие. Еще Карун-Ра клялся Сетом, Нергалом и Дэркето, что до завтрашнего утра успеет составить такое заклинание невидимости, что дух ни за что не разглядит пса, если тот будет вести себя смирно. Слов на ветер Слепец бросать не привык, раз обещал значит сделает. А это значило, что невероятная задумка альбиноса может и сработать.
Еще около колокола маги обсуждали конкретные детали предстоящего покушения. Следует ли пытаться привлечь внимание Ксарти, когда пес пойдет в атаку? Нет. Нужно ли давать знак псу, что настал подходящий момент? Нет. Когда лучше заколдовать зубы и когти пса? Утром, чтобы Ксарти ничего ненароком не учуял. Можно ли позволить духу убить нескольких магов? Нужно. И пса следует поставить в известность, что нападать лучше, когда Ксарти займется заклятьем и жертвоприношением. Но окончательное решение, всё равно, должно было остаться за Зелтраном, с этим согласились и Бирес, и Карун-Ра.
— Решил что-то пересмотреть? – поинтересовался у альбиноса Бирес.
— Вынужден был, — признался Карун-Ра. – Вышли небольшие проблемы с заклинанием невидимости. Оно намного лучше сработает, если после применения пес будет длительное время стоять. Движение его разрушает. На рывок к Ксарти запаса хватит, а вот вводить пса в заклинательную залу придется в его нормальном виде.
— Используй для этого более слабое заклятье, — предложил Бирес, — а основное используешь в зале.
— Не смогу, — ответил Слепец, — сил не хватит.
Бирес удивился. Редко подобное приходилось слышать от Карун-Ра. Похоже, заклятье невидимости, над которым он работал всю ночь, вещь, и правда, стоящая. Бирес порадовался такому ходу своих мыслей.
— Если я поколдую, — спросил он, — дух это заметит?
— Что-то слабенькое навряд ли, — сказал альбинос. – Сделай что-нибудь совсем элементарное, вроде отвода глаз. Другим Хозяевам до нашего пса никакого дела не будет, Ксарти их на крепким поводке к себе потащит.