Убедившись, что за ним никто не следит, он быстро зашагал вверх от порта. Там, в двухэтажном особняке, помещалось японское консульство.
На осторожный стук швейцар открыл дверь. Через полчаса Грауль уже снова был в гостинице. Гарпунеры спать еще не ложились. Не успел Грауль войти в номер, как Трайдер, шептавший бледными губами молитву, быстро спросил:
Ну, что?
Грауль бросил на него презрительный взгляд.
Пошли! — резко приказал он.
Лунден, нахлобучив шляпу и надев пальто, поднял два чемодана, но Грауль зашипел на него:
К черту барахло!
Это же мои вещи! — воскликнул Лунден, и его красные щеки стали еще пунцовее.
Выбирайте, что вам дороже — вещи или ваша шкура, — сказал Грауль. — Они нас хотят выслать, но могут этой ночью передумать, и тогда нам придется о многом им рассказать, а вам прежде всего о «качелях». На палубе японского судна будет спокойнее.
Лунден, чертыхнувшись, бросил на пол чемоданы, затем быстро раскрыл их и стал рыться в вещах, засовывая кое-что в карманы. Под руки ему попался молитвенник в кожаном переплете с золотым тиснением. Лунден швырнул его в угол номера, где стояла плевательница.
Грауль проверил браунинг. Трайдер зябко ежился в своем длинном, как балахон, черном пальто.
Ну! — сказал Грауль и вышел.
За ним поспешно двинулись гарпунеры. Грауль закрыл дверь номера на ключ. Они вышли «а темную улицу. Перед ними из темноты возник коротконогий человек, который молча повел гарпунеров по пустынной, круто спускавшейся улице к бухте. У берега покачивалась шлюпка с двумя гребцами.
Провожатый произнес гортанным голосом несколько слов. Лодку подвели к берегу, и гарпунеры сели в нее. Гребцы налегли на весла. Тихо поскрипывали уключины. Провожатый точно растаял в темноте.
Шлюпка быстро шла к стоявшей на рейде японской шхуне. Там, как видно, ждали ночных пассажиров — был спущен трап. А когда лодка подошла, с палубы окликнули Грауля по имени. Гарпунеры поднялись на шхуну, и Грауль сразу же потребовал от низкорослого темнолицего капитана:
Надо немедленно выходить в море!
Это невозможно, Господин Грауль, — сказал японец.
Ваш консул... — начал Грауль, но его перебил капитан:
Посмотрите туда, господин Грауль.
Грауль взглянул в сторону выхода из бухты, и в груди у него похолодело. Рядом сними стояло сторожевое советское судно. Оно было ярко освещено.
А черт! — выругался Грауль. Его охватил страх. Лихорадочно метались мысли. Что делать? Куда бежать? Но сейчас это было невозможно. Грауль и его спутники чувствовали себя, как загнанные в ловушку крысы.
Трайдер и Лундён сидели в маленькой каюте, пропахшей соевым маслом и жареной рыбой. Трайдер, съежившись и быстро шевеля бледными губами, читал молитву, а Лунден вытаскивал из карманов все, что он туда впопыхах насовал, и старательно разглаживал все это ладонями.
Грауль не уходил с палубы, следил за советским судном.
«Наверное, сторожат нас, — думал он. — Да будь я проклят, если еще сунусь к русским. Бегу второй раз».
Мысли Грауля прервались. Он не верил своим глазам. Советское сторожевое судно двигалось. Оно шло к выходу из бухты, набирая ход.
Через два часа, после того как исчезли огни советского сторожевика, шхуна осторожно двинулась следом. На ней не было ни одного огня.
Отто стоял, вцепившись руками в поручни мостика. Несмотря на свою выдержку, он весь покрылся холодным потом. Японский капитан умело вел шхуну к выходу из Авачинской губы.
Грауль стоял рядом с капитаном и смотрел на удаляющийся Петропавловск. Он никогда больше не явится сюда. Грауль клялся в этом, а между тем у него мелькала мысль, что если ему прикажут поехать в Россию еще раз, он, конечно, поедет. Отказываться ему нельзя. Иначе...
Грауль глотал слюну. Впереди его ждали немалые неприятности. Задание не выполнено — это ясно. Но пускай бы они сами попробовали иметь дело с большевиками. Легче всего сидеть в теплом кабинете, отдавать приказания.
Отто достал сигару, прикурил. Горьковатый дым несколько успокоил, но ощущение тревоги не покидало его до тех пор, пока шхуна не вышла из территориальных советских вод.
Капитан — маленький японец — улыбнулся:
— Теперь вы в безопасности. Можете отдыхать.
Граулю показалось, что японец подсмеивается над ним, над его недавними страхами. Он едва сдержался, чтобы не ударить наотмашь по желтому лицу с длинными зубами. Грауль сейчас ненавидел этого японца так же сильно, как и большевиков.
С серым, осунувшимся лицом он спустился в каюту. Гарпунеры после бессонной тревожной ночи спали. Трейдер согнулся в кресле, Лунден храпел на диванчике.
Грауль с ненавистью посмотрел на них и одетый повалился на койку.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
1
За окном шел дождь. Быстро бежали по стеклу струи воды. В кабинете было сумрачно и прохладно. Запахнув плотнее халат, Старцев медленно шагал из угла в угол, шлепая домашними разношенными туфлями.
Не работалось. На письменном столе лежала незаконченная статья «О планктонных массах Берингова моря и их зависимости от изменения температурных условий». Старцев ходил, опустив голову, задумавшись. Все чаще в последние месяцы он испытывал такое чувство, словно что-то потерял.
Вернувшись с флотилии, Старцев первое время считал, что ему повезло, когда он так решительно порвал с промыслом.
Своим коллегам Вениамин Вениаминович говорил:
— Месяцы, проведенные на флотилии, — потерянное время. Условий для научной работы никаких. Дали в помощники девчонку. Пришлось уйти...
Коллеги вежливо слушали Старцева и даже, как казалось ему, соглашались с ним, но почему-то никто из них не нашел и слова, чтобы похвалить его за этот, как он считал, смелый поступок.
Прошло время, и Старцев стал замечать, что кое-кто из коллег смотрит на него с удивлением, а некоторые даже с открытым неодобрением. Старцев стал сомневаться в том, правильно ли он поступил. Эта мысль все больше тревожила его. Он постарался отогнать ее от себя, й на какое-то время это ему удалось. Но тут он встретился с Дукиным.
Явившись в трест, чтобы оформить некоторые документы, связанные с пребыванием на флотилии, Старцев был приглашен в кабинет управляющего. Он ожидал, что Дукин начнет его укорять за уход, станет уговаривать, чтобы он вернулся. Каково же было изумление, когда Дукин, приветливо его встретив, заговорил:
Правильно сделали, Вениамин Вениаминович, что вернулись во Владивосток. В принципе я за посылку ученого на промысел, но пока там нет условий для научной работы! Согласен с вами, что Степанов беспокойный человек и профан в науке...
Старцему почему-то было неприятно, что Дукин так отзывается о Степанове. Прощаясь, Дукин сказал:
Работайте пока, Вениамин Вениаминович, у себя в институте. А вот в скором времени, .когда мы создадим на флотилии надлежащие условия, мы будем просить вас продолжать там свою работу.
Старцев ушел от Дукина несколько успокоенный. Но, прочитав в газете заметку Ольги Куриловой о том, как работают советские китобои, снова задумался над своим положением.
«Странное дело, Дукин одобрил мой уход с флотилии, кажется, все ясно, но почему же я теперь ничем другим не могу заняться, кроме того, что связано с китами?»
Как ни поверхностны были наблюдения Старцева, а увидел и узнал он многое. Пребывание на флотилии подсказало ему несколько вопросов, еще почти не освещенных в науке.
Вот и эта статья о планктонных массах в Беринговом море. Если ему удастся в ней прийти к правильным выводам, статья будет весьма полезна для практиков. Киты идут за планктоном, а где его изобилие? Какова в этом роль температуры, как влияет на это характер водной среды?
Вениамин Вениаминович поймал себя на том, что он думает над тем, о чем когда-то говорил Степанов на одном из совещаний с китобоями. Рассердившись на себя, Старцев заходил по кабинету. На душе у него было тоскливо и беспокойно.