За отверстием в стене вела вниз широкая винтовая лестница, она заканчивалась у маленькой круглой комнаты, из которой расходилось несколько коридоров. Однако ошибиться было невозможно, поскольку все они, кроме одного, были завалены мусором.
Пройдя всего несколько метров, Элвин и Теон оказались в большом помещении, уставленном разнообразными предметами. Часть ею была занята домашними машинами — синтезаторами, утилизаторами, уборочным оборудованием и так далее, — которые обычно прячут в стенах и полу. Вокруг них громоздились пирамидами, почти достигавшими потолка, коробки с мыслезаписями и устройствами для их воспроизведения. В помещении было крайне жарко из-за десятка разбросанных по полу вечных огней. Привлеченный теплом Криф подлетел к ближайшей металлической сфере, блаженно распростер над ней крылья и заснул.
Мальчики не сразу заметили старика и трех его роботов, поджидавших на небольшом открытом пространстве, которое напомнило Элвину поляну в джунглях. Там обнаружилась кое-какая мебель — стол и три удобных дивана. Один был старым и потертым, но два других выглядели столь подозрительно новыми, что Элвин не усомнился: они созданы в последние несколько минут. На его глазах вспыхнул над столом знакомый предупреждающий огонек синтезатора, и хозяин жестом пригласил гостей к столу.
Поблагодарив, они взялись за неожиданно появившиеся еду и напитки. Элвин понял, что ему успела надоесть однообразная продукция портативного синтезатора Теона, и перемена весьма обрадовала его.
Некоторое время они молча жевали, то и дело бросая взгляды на старика. Казалось, он был настолько погружен в собственные мысли, что полностью забыл о мальчиках, — но как только те покончили с едой, он поднял взгляд и приступил к расспросам. Когда Элвин объяснил, что он родом не из Люса, а из Диаспара, старик особо не удивился. Теон старался как мог, отвечая ему; похоже, старику очень хотелось узнать новости, сколь бы неприязненно он ни относился к гостям.
Но вот старик замолчал. Мальчики терпеливо ждали — хозяин так ничего и не рассказал о своем прошлом или о том, что он делает в Шалмирейне. Сигнал, который привлек их внимание, таки оставался загадкой, но они не решались прямо попросить объяснений. Лишь сидели в стесненной тишине, блуждая взглядом по удивительной комнате, каждый раз находя в ней что-то новое и неожиданное. Наконец Элвин прервал размышления старика.
— Нам скоро уходить, — заметил он.
Морщинистое лицо повернулось к ним, но взгляд остался устремлен куда-то вдаль. Затем зазвучал усталый, невероятно старый голос. Он был столь тихим, что мальчики едва слышали; вскоре, однако, старик спохватился, и три машины снова начали повторять сказанное им.
Многое из того, что он сказал, им так и не удалось понять. Порой он употреблял незнакомые слова; иногда же словно повторял фразы или целые речи, написанные другими много лет назад. Но суть его рассказа была ясна, и Элвин мысленно вернулся в те времена, о которых мечтал с детства.
История началась, как и многие другие, среди хаоса Переходных Веков, когда Пришельцы улетели, но мир еще зализывал раны. В то время в Люсе появился человек, который позднее стал известен как Учитель. Его сопровождали три странные машины — те самые, что смотрели на мальчиков сейчас. Устройства были его слугами, но они обладали собственным разумом. Тайну своего происхождения он так и не раскрыл, и в конце концов стали считать, что он явился из космоса, каким-то образом преодолев блокаду Пришельцев. Возможно, далеко среди звезд до сих пор оставались островки человечества, не поглощенные войной.
Учитель и его машины обладали способностями, которые утратил мир. Собрав вокруг себя группу людей, он дал им многие знания. Вероятно, он был выдающейся личностью; Элвину смутно представлялась таинственная сила, привлекавшая к Учителю тысячи людей из умирающих городов. Они приходили в Л юс, ища мира и покоя после десятков лет хаоса. Здесь, среди лесов и гор, слушая мудреца, они наконец обретали душевное спокойствие.
В конце своей долгой жизни Учитель попросил друзей вынести его на открытое пространство, чтобы он мог увидеть звезды. Чувствуя, как иссякают силы, он ждал восхождения Семи Солнц. Перед смертью решимость, с которой он хранил свою тайну, видимо, несколько ослабла, и он едва слышным голосом поведал то, о чем впоследствии были написаны бесчисленные книги. Снова и снова он говорил о «Великих», которые покинули мир, но наверняка однажды вернутся, и наказывал своим последователям достойно их встретить. Это были его последние осмысленные слова. Он так больше и не пришел в себя, лишь перед самым концом произнес одну фразу, которая по крайней мере отчасти раскрывала его тайну. В течение многих веков эти слова преследовали всех, кто их слышал: «Как прекрасны разноцветные тени на планетах вечного света». А потом он умер.