В комнате было очень тихо, настолько тихо, что Элвин мог слышать странные жалобные крики неизвестных животных в полях вокруг поселка. Наконец он почти шепотом спросил:
— Чего ты от меня хочешь?
— Я, как и обещала, поставила вопрос о тебе перед Советом, но закон изменить нельзя. Ты можешь остаться здесь и сделаться одним из нас, а можешь вернуться в Диаспар. В этом случае нам придется стереть информацию в твоем мозгу, чтобы не сохранилось никаких воспоминаний о Люсе и чтобы ты больше не пытался сюда попасть.
— А Рорден? Он все равно будет знать правду.
— Мы много раз говорили с Рорденом после того, как вы с Теоном уехали. И он прекрасно понимает: наши действия вполне разумны.
В это мрачное мгновение Элвину показалось, что весь мир обратился против него. Хотя в словах Серанис было немало правды, ему не хватало сил ее осознать. Он видел лишь крушение своих туманных планов, конец поисков знания, ставших теперь самым важным делом в его жизни.
Серанис, видимо, прочитала его мысли.
— Я ненадолго тебя оставлю, — сказала она. — Но помни: что бы ты ни выбрал, пути назад не будет.
Теон последовал за ней к двери, но Элвин крикнул ему вслед. Юный житель Люса вопросительно посмотрел на мать, и та, слегка поколебавшись, кивнула. Дверь беззвучно закрылась, и Элвин понял, что она больше не откроется без согласия Серанис.
Элвин подождал, пока мысли снова придут в порядок.
— Теон, — начал он, — ты ведь мне поможешь?
Тот кивнул, но ничего не сказал.
— Тогда скажи, как меня могут остановить.
— Это легко. Если попытаешься бежать, моя мать возьмет под контроль твой разум. А потом, когда станешь одним из нас, тебе и не захочется уходить.
— Понятно. А читает ли она мои мысли сейчас?
— Я не должен этого говорить, — с тревогой ответил Теон.
— Но ведь скажешь, правда?
Мальчики долго смотрели друг на друга. Затем Теон улыбнулся.
— Только не пробуй меня запугивать. Я твои мысли читать не могу, но мама тут же вмешается, если попробуешь что-нибудь сделать. Она намерена следить за тобой, пока все не будет решено.
— Знаю, — сказал Элвин, — Но известно ли ей, что я думаю сейчас?
Теон поколебался.
— Нет, — наконец ответил он. — Кажется, она специально ушла, чтобы ее мысли на тебя не влияли.
Такой ответ Элвина вполне устраивал. Впервые он осмелился подумать о плане, который давал хоть какую-то надежду. Он был чересчур упрям, чтобы согласиться на любой из предложенных Серанис вариантов.
Вскоре должна вернуться Серанис. Он ничего не сможет сделать, пока не окажется на открытой местности, но даже там Серанис способна сорвать попытку к бегству. Или самостоятельно, или с помощью жителей поселка.
Очень тщательно, со всеми подробностями, Элвин вспомнил единственный путь, который мог привести назад в Диаспар на тех условиях, которые его устраивали.
Теон предупредил о приближении Серанис, и Элвин быстро перевел свои мысли в безобидное русло. Ей всегда было непросто понимать его, и теперь Серанис казалось, что мальчик витает далеко в космосе, глядя на затянутую облаками планету. Кое-где в облаках возникали на секунду просветы, и она успевала заметить то, что лежало под ними. Пытаясь выяснить, что скрывает Элвин, она проникла в мысли сына, но Теон ничего не знал о планах друга. Она вновь подумала о принятых мерах предосторожности и, словно человек, разминающий мышцы перед серьезным усилием, еще раз перебрала варианты принуждения. Но когда Серанис, стоя в дверях, улыбнулась Элвину, на ее лице не было и следа озабоченности.
— Ну, — спросила она, — ты решил?
Ответ Элвина прозвучал вполне честно.
— Да, — сказал он. — Я вернусь в Диаспар.
— Мне очень жаль, и я знаю, что Теону будет тебя не хватать. Но, возможно, это и к лучшему — здесь не твой мир, и тебе следует думать о своем народе.
Демонстрируя высшую степень доверия, она отошла в сторону, пропуская Элвина в проем.
— Люди, способные стереть воспоминания о Люсе, уже ждут; мы ожидали подобного решения.
Элвин с радостью увидел, что Серанис ведет его именно в ту сторону, куда он и хотел. Она не оглядывалась, чтобы проверить, идет ли он следом; каждое ее движение словно говорило: «Только попробуй сбежать — мой разум намного сильнее твоего». И он знал, что это истинная правда.