Они поднимались по склону к гробнице, идя длинной аллеей с вековыми деревьями. В конце ее стоял корабль Элвина, выглядевший странно неуместным в столь знакомом окружении.
— Вот она, величайшая тайна, — внезапно сказал Рорден. — Кем был Учитель? Где он взял этот корабль и трех роботов?
— Я думал об этом, — ответил Элвин, — Мы знаем, что он прилетел с Семи Солнц, где, вероятно, существовала достаточно высокоразвитая культура еще в те времена, когда цивилизация на Земле только зарождалась. Сам корабль, судя по всему, творение Империи.
Мне думается, что Учитель бежал от своего народа. Возможно, соплеменники не соглашались с его идеями — ведь он был философом, и притом выдающимся. Обнаружив, что наши предки дружелюбны, но суеверны, он пытался их просветить, но они неверно поняли и исказили его учение. Великие были всего лишь людьми Империи — только они покинули не Землю, но саму Вселенную. Последователи Учителя этого не понимали или просто не верили, и все их мифы и традиции были основаны на ложной предпосылке. Я намерен когда-нибудь выяснить, почему Учитель скрывал свое прошлое. Думаю, это весьма интересная история.
— Мы за многое должны благодарить этого мудреца, — сказал Рорден, когда они вошли в корабль, — Без него мы никогда бы не узнали правду о прошлом.
— Не уверен, — ответил Элвин. — Раньше или позже Ванамонде все равно бы нас нашел. К тому же на Земле могут быть спрятаны и другие корабли. Однажды я их разыщу.
Город теперь находился слишком далеко, чтобы в нем можно было опознать творение человеческих рук. Появился закругленный край планеты. Вскоре они увидели и тысячекилометровую линию сумерек, наползающих на пустыню. Над Рорденом и Элвином сияли звезды.
Рорден долго смотрел на пустынную панораму, которую никогда не видел прежде. Внезапно его охватил гнев на людей прошлого, по собственной небрежности погубивших красоту Земли. Если станет явью мечта Элвина, если выяснится, что огромные заводы по преобразованию материи существуют до сих пор, пройдет не так уж много столетий, прежде чем океаны вновь покатят по планете свои волны.
В предстоящие годы нужно сделать еще очень многое. Рорден понимал, что стоит на стыке двух эпох. Он чувствовал, как вновь убыстряется пульс человечества. Впереди великие задачи, и Диаспар должен с ними справиться. На восстановление истории могут потребоваться века, но с его завершением человечество вернет себе все, чего лишилось. И постоянным фоном всему оставалась загадка Ванамонде…
Если Калитракс прав, Ванамонде уже развивается быстрее, чем ожидали его создатели, и философы Люса не зря возлагают большие надежды на будущее сотрудничество. Они очень привязались к наивному сверхразуму; возможно, считают, что смогут сократить вечность, которой требует его естественная эволюция. Но Рорден знал: конечная цель Ванамонде — нечто такое, в чем человечество не играет никакой роли. Он верил, когда-нибудь на краю Вселенной, среди безжизненных звезд, встретятся Ванамонде и Безумный Разум.
Элвин прервал его размышления, и Рорден отвернулся от экрана.
— Я хотел, чтобы ты это увидел, — тихо сказал Элвин. — Возможно, пройдут многие столетия, прежде чем у тебя снова появится такая возможность.
— Ты не улетаешь с Земли?
— Нет. Даже если в этой Галактике есть другие цивилизации, вряд ли они стоят того, чтобы их искать. А здесь еще столько дел…
Элвин смотрел на огромные пустыни, но вместо них видел океаны, которые разольются здесь через тысячи лет. Человечество, вновь обретшее свой мир, вернет ему былую красоту, и пока люди будут жить на Земле, красота не увянет. А потом…
— Я хочу отправить этот корабль за пределы Галакгики, по следам Империи. Поиск может занять тысячелетия, но роботу неведома усталость. Когда-нибудь наши собратья получат мое сообщение и узнают, что мы ждем их здесь, на Земле. Они вернутся, и надеюсь, что к тому времени мы будем их достойны, сколь бы великими они ни стали.
Элвин замолчал, глядя в будущее, до которого он мог не дожить. Пока человечество возрождает и обустраивает свой мир, корабль будет мчаться в межгалактической бездне и через многие тысячи лет вернется назад. Возможно, Элвин доживет до его прибытия — а если и нет, едва ли стоит об этом жалеть.
Они теперь находились над полюсом, планета выглядела почти идеальной полусферой. Глядя на полосу сумерек, Элвин вдруг понял, что одновременно видит восход и закат. Картина была столь величественной, столь символической, что запечатлелась в его памяти на всю жизнь.