– Так ведь они бы сошли с ума! Взять хотя бы твою маму, Петя: три падения из окна. Три смерти. Даже с зачисткой памяти это…
– Погоди, бро. Три смерти?
– Сколько раз ты клонировал мою маму? – Процедил Петя.
– Вообще, один, остальные андроиды, но…
– Андроиды?! Где моя мама?
Мальчик подбежал к ближайшему терминалу. Ввел фамилию. Ряды с колбами расступились. К детям выехало два стеклянных цилиндра с плавающими в формалине телами – клоном и оригиналом. У обоих матерей слили кровь и срезали кожу. На ляшках покойниц значился штамп: вторичная белковая переработка.
– Ты что… скормил мою маму менеджерам?
Двумя мамами спустя…
Трехметровый ребёнок пытался вышибить двери на следующий этаж при помощи вырванной из пола колбы с клоном. Клон в колбе захлебнулся, Русичёвич грустно смотрел на бултыхающийся труп. Какое равнодушие к здоровому телу… Нельзя сохранить разум в неестественной плоти. Разве парнишка не видел тех кибер-учёных? Карлик взглянул на притихшую в кресле Машеньку. Как достучаться до этих детей?
– Алло, Серёга? Да. Покажи пацану барышень.
Русичёвич допил остывший кофе. В минуты душевных потрясений он всегда поглаживал выпирающую из своего стола кнопку в форме человеческого седалища. Неужели именно сегодня ягодицы судного дня выпустят финальные газы? Парню осталось только добраться до лифта, если он уничтожит клономаточный приплод… карлик взволнованно поправил монитор: дети как раз прошли в последний зал – проход к лифту преградила толпа проституток-каннибалов.
Достучись, до этих детей, Авраам.
– Видишь, сынок, обступивших тебя женщин? – Нервно указал на путан Русечёвич. – Взгляни… – карлик запнулся. – Взгляни на их груди! Людей кормят искусственно созданными помоями, уродуя отравой и без того регрессирующие тела. Но эти-то груди топорщатся! Даже простая диета из здорового белка маскирует генетические отклонения. На планете осталось так мало естественного мяса… Просто взгляни, как прекрасен белок твоей мамы в грудях этих путан.
Парнишка покосился на выпирающий белок мамы.
Потом на монитор с карликом.
– Ты что. Совсем. Дебил?
Одной сменой точек зрения спустя…
– По ходу я тут единственный в одежде, – нервно хехекнул Митя. Толпа голых женщин опасливо поглядывала на не менее голого жирового гиганта, предвкушая телесное буги-вуги. К детям шагнула старшая путано-мама: сосок корпоративной жрицы любви прикрывал значок «Почетная клономатка «Жирного Потапыча».
– Пётр Капитонович, прошу вас, остановитесь, революционный союз рожениц не позволит…
Петя прервал прения, вмазав путане по сиське – значок «почетной клономатки» втрамбовался в буферную зону жрицы. Проститутка как ни в чем не бывало поднялась с колен, вырвала железку из набухшей молочной железы и дала отмашку коллегам. Обнаженные куртизанки взмахнули кнутами – Петю обвили кожаные путы.
– Не сопротивляйтесь, Пётр Капитонович, так только больнее.
Напитанные силой канибального белка клономатки прочно зафиксировали мальчишеские ухабы. Старшая путана взмахнула кнутом – из рассечённого живота Пети брызнула струя жира. Удар за ударом мальчик худел, вопя в луже собственной жировой массы.
– Почему вы ещё сопротивляетесь, Петр Капитонович?
Плеть путано-мамы хлестала непослушного мальчика.
– Почему вы отвергаете революцию?
– Потому что в жопу революцию, – Петя перехватил хлыст. Проститутки испуганно отпрянули: мальчик всасывал жир назад. Рассеченная кожа впитывала утраченные масла. Всосанные подкожные массы стекались к предплечью, рука мальчишки быстро росла. Путано-мама упала под напором перекачанного кулака. Набухший бицепс привязал проститутку к плети и взмахнул над головой почетной клономаткой – оторопевшие коллеги отпрянули. Вертящаяся на кнуте жрица любви истошно визжала. Куртизанки кинулись на помощь путано-маме: десяток грудей придавил Петю к полу.
Рядом рухнул истерзанный плетьми Митя.
– Вы не остановите революцию парочкой отсосов, – освобожденная путано-мама пошатывалась. – Мир погибает. Как вы этого не видите, Пётр Капитонович? Не хотите спасать человечество? Спасите хотя бы товарища. Или ему вы тоже отсосете немного жирка?
Петя задыхался от боли и потерянной массы.
А рядом лежал умирающий Умирашкин.
– Пётр Капитонович, у вас нет больше жира…
– Возьми меня, бро! – Выкрикнул Умирашкин. – Возьми жир из меня! – Митино лицо блестело от слез. Щеки Пети брызнули ответными струями. Голодный рот метнулся к иссеченной шее товарища. Толпа путан кинулась разнимать обнимающихся детей, но Петя уже ел. Ел как никогда в жизни. Алчущие клетки Петиной кожи впитывали генетически здоровую массу Умирашкина.