Наблюдать рассвет через иллюминатор самолета – это совершенно другие чувства. Даже после победы. В самолете я никогда не сплю, даже на длинных перелетах. Что в ЮАР, что в Бразилию, даже при всем великолепии условий.
С Кубка мира в ЮАР я летел в компании с китайцем. Он восторженно предлагал мне разделить его радость от предлагаемого шампанского. После второго бокала я решил немного вздремнуть. Минут через двадцать, устав ворочаться в кресле, я открыл глаза. Сосед спал как дитя. На его мониторе шел «Аватар».
Китаец проспал весь полет, и мне невольно пришлось смотреть выбранное им кино трижды. Пусть краем глаза и урывками, но все равно это было непростое испытание.
А вот первый перелет из Бразилии прошел более насыщенно. Одна группа во главе с тренером полетела смотреть после жеребьевки города, в которых нам предстояло играть. Другая, во главе с президентом, застряла в Сан-Паулу на лишние пятнадцать часов стыковки.
Я отправился спать в трансферный отель, в пятидесяти метрах по коридору от зала делегации. Вернувшись утром к коллегам, я был свеж как огурчик. И к тому же обогатился новыми впечатлениями, проведя ночь в капсульном номере, о котором раньше только читал.
Представьте, что вы лежите в купе, где пространство заканчивается обеденным столиком, а верхних коек нет – это и будет номер-капсула. Но я отлично выспался, принял душ и был бодр при входе в самолет.
Николай Александрович сел в соседнее кресло. Отказался откинуть его, оставшись в вертикальном положении. Что-то съел. Отказался от предложения помочь ему настроить телевизор. Но минуте на пятнадцатой выбранных мною «Гензеля и Гретель» я заметил, что президент буравит глазами экран.
Месиво было в разгаре. Боевое фэнтези: ведьмы, демоны, спецэффекты.
– Да, – сказал с мальчишеским удовольствием Николай Александрович, – попал я в некурящую компанию.
Он досмотрел кино до конца. Потом уснул и проспал до Москвы, так и не откинув спинку. Железный человек, что тут скажешь.
Но поезда я все равно люблю больше. Почти как автомобили.
Однажды, еще при Бородюке, наша молодежка играла в Гомеле. Александр Генрихович сказал, что едем поездом. Приехали. Хорошо сыграли. Взяли обратно Диму Градиленко, который тогда начинал агентствовать.
Град купил в гомельском антикварном магазине патефон и очень гордился покупкой. Мы позвали его к нам в купе. Он пришел с патефоном. Поставил на столик, желая продемонстрировать. Завел пружину, опустил иглу.
Сквозь шипение и стук колес пробивались звуки «Прощания славянки». Град млел, мы восторгались. Администратор стоял в приоткрытом проеме, смотрел на нас и вдруг запел. Голос у него был чудесный. Посильнее, чем у хоккеиста Анисина. Но другой репертуар.
В молодости он подрабатывал в ансамбле. Потом стал администратором. Одновременно работал судьей во Второй лиге. Однажды Игнатьев попросил его отработать на матче команды его друга ответственно и качественно. Отнестись с уважением и не чудить. Тот пообещал, но, ко всеобщему удивлению, дал два левых пенальти в их ворота.
Борис Петрович дождался, когда тот появится в РФС, напал на него прямо в коридоре и стал кричать. Судья-администратор стоял без тени смущения.
– Борис Петрович, я бегу, смотрю – игрок в штрафной падает. С одной стороны, пенальти не было. А с другой стороны… Закрыл глаза, а там дача моя. И крыльцо недостроенное.
Он был детдомовский. Тянул на себе двух сыновей, когда от него сбежала жена. Однажды на спор съел в самолете поднос с пирожными «картошка». Очень любил сладкое, не наевшись им в детстве.
Хотел работать с Гусом и обещал мне шоколадку, если я сумею решить этот вопрос.
Луи Виттон и изобретатель
Одно из самых больших удовольствий в моей жизни – утренняя неспешность.
Ярославка сейчас движется быстрее, чем раньше, но все равно я выезжаю загодя. Чтобы наверняка, без пробок.
В восемь утра Москва прекрасна. Она вообще прекрасна, но при утреннем свете – вдвойне. У меня есть примерно час, чтобы посидеть за завтраком в каком-нибудь кафе. Если потом надо двигаться в Химки, я обычно выбираю «Корреас» на Гашека. Когда-то это было модное место. Невозможно модное. Девочки в солнечных очках и гламурных уггах за чайником чая и одной пиццей с рукколой и кедровыми орешками на троих. Девочки в солнечных очках и на десятисантиметровых шпильках за бутылкой просекко на троих. Луивиттоновские сумки. Глянцевые разговоры.
Можно было бы написать роман, просто сидя рядом и слушая их щебетание.
Мне так казалось, а потом я понял, что роман из этого в большинстве случаев не получится. Скорее, сериал. Да и то всего одна серия на диске, которая, неизвестно почему, постоянно воспроизводится на твоем ноутбуке.