В действительности же именно это определение и есть определение фашизма по сути, а не по месту возникновения и не по особенностям его становления и проявления в жизни общества, что и отличает его качественно от большинства “определений” «фашизма», даваемого разными толковыми и энциклопедическими словарями.
Приведённые определения — вовсе не упражнение в казуистике. Просто разные явления жизни общества необходимо характеризовать так, чтобы их отличия и взаимосвязи были понятны, и соответственно этому называть их надо разными именами. Эти определения, отличающие друг от друга разные явления общественной жизни, позволяют иначе взглянуть на то, что происходило в СССР в сталинскую эпоху, где:
· по всеобщему мнению новое общественное устройство, отличное ото всех исторически известных к тому времени, строилось и именовало себя «социалистическим», ориентируясь на коммунистическую перспективу;
· марксизм был теоретической основой его строительства, причём культовой основой.
Первое обстоятельство как таковое споров не вызывает. Попытка строительства нового общества признаётся всеми, хотя сами идеалы, которые стремились воплотить в жизнь искренние сторонники социализма в период 1917 — 1953 гг. оцениваются разными людьми по-разному: либо — несбыточная химера, противная природе человека, вследствие чего попытка осуществить их в жизни — зло, и не несёт ничего, кроме насилия и страданий; короче — рабская казарма, разновидность фашизма, ошибка истории; либо — объективно возможное наилучшее будущее всего человечества, для своего осуществления требующее субъективных факторов — развития культуры и целенаправленной работы, в которой возможны и ошибки, и злоупотребления, подчас с очень тяжелыми последствиями как для современников, так и для потомков.
Для сторонников мнения о том, что СССР возник в результате ошибки истории в 1917 г. и вся его история была ошибкой, обсуждение обстоятельств, связанных с марксизмом как таковым и с интерпретацией его И.В.Сталиным в его многогранной деятельности, интереса не представляет.
Зато сторонники того мнения, что в 1917 г. история не совершила ошибки, положив начало открытой практике строительства социализма и коммунизма в СССР и во всём мире[208], спорят о том, кто был истинным марксистом и коммунистом в СССР: И.В.Сталин и его сподвижники? либо Л.Д.Бронштейн (более известный под кличкой «Троцкий») и его сподвижники? По отношению же к современности у приверженцев марксизма этот спор выливается в вопрос: возобновление строительства коммунизма это — продолжение дела Маркса-Энгельса-Ленина-Троцкого? либо продолжение дела Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина?
Ответ на эти вопросы многогранен и состоит в том, что:
· истинным марксистом был Л.Д.Бронштейн, и вследствие управленческой несостоятельности философии и политэкономии марксизма он был лжекоммунистом и погиб как заложник не осознаваемой им лживости марксизма;
· В.И.Ленин (Ульянов) был истинным коммунистом настолько, насколько у него хватало способностей не быть психтроцкистом, верным канонам марксизма в непреклонной готовности отпрессовать течение жизни в соответствии с ними;
· истинным большевиком и коммунистом был И.В.Сталин, вследствие чего он не был марксистом;
· И.В.Сталин был продолжателем политической линии не Маркса — Энгельса — Ленина, а продолжателем политической линии большевизма Степана Разина — Ленина (в той её составляющей, когда В.И.Ленин переступал через марксизм), поскольку В.И.Ленин под прикрытием марксизма строил партию РСДРП (б) как инструмент воплощения в жизнь политической воли большевизма, в принципе способный стать концептуально самовластным (что реально и произошло, когда правящую партию и государственность СССР возглавил И.В.Сталин), а потом и вовсе выйти за пределы марксизма.
Одним из первых это учуял Л.Д.Бронштейн (Троцкий). В его работе ещё 1904 г. “Наши политические задачи” есть такая оценка отношения В.И.Ленина к марксизму:
«Поистине нельзя с большим цинизмом относиться к лучшему идейному наследию пролетариата, чем это делает Ленин! Для него марксизм не метод научного исследования, налагающий большие теоретические обязательства, нет, это… половая тряпка, когда нужно затереть свои следы, белый экран, когда нужно демонстрировать свое величие, складной аршин, когда нужно предъявить свою партийную совесть!» (Л.Д.Троцкий “К истории русской революции” — сборник работ Л.Д.Бронштейна под редакцией Н.А.Васецкого, Москва, «Политиздат», 1990 г., стр. 77).
И это не всё. В.И.Ленину принадлежат и двусмысленные высказывания, по своему характеру чреватые крахом марксизма. Одно из них:
«Мы вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто законченное и неприкосновенное; мы убеждены, напротив, что она положила только краеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигать дальше во всех направлениях, если они не хотят отстать от жизни» (В.И.Ленин, ПСС 5-го издания, т. 4, стр. 184).
Но если выясняется, что «краеугольный камень» непригоден для задуманного дела, то неизбежно будет найден иной «краеугольный камень», — это вопрос времени. И это произошло в развитии большевизма. Однако ни Л.Д.Бронштейн, ни его сподвижники, ни преемники-продолжатели дела так и не нашли средства, способного погасить в обществе большевизм в его развитии.
6.2. О подоплёке революций 1917 года
Но чтобы это увидеть, необходимо понимать, как в России в революциях 1917 г. столкнулись интересы самых разнородных внутренних и внешних политических сил, которым была свойственна разная степень организованности и понимания происходящего, понимания возможностей осуществления своих интересов (к тому же не всеми ими осознаваемых), и главное — которым было свойственно взаимопроникновение.
Начнём с внутренней жизни империи. Жизнь большинства населения России оставляла желать много лучшего вопреки тому, как её ныне идеализируют “патриоты” библейски-“православного” монархического толка. Накануне революции 1905 г. жизнь России характеризовалась следующими факторами: безземелие крестьян в европейской части страны и падение плодородия почв вследствие низкой культуры агротехники; расслоение населения деревни на кулаков и батраков, вызванное вовсе не исключительным трудолюбием одних и ленью других, а экономическим и нравственно-психологическим наследием крепостного права и саморегуляцией свободного рынка в последующую за его отменой эпоху; 12 — 14-часовой рабочий день в промышленности без пенсионного обеспечения по старости, при отсутствии системы обеспечения безопасности труда и страхования болезней и производственного травматизма; при саботаже и извращении замасоненной бюрократией мероприятий правительства по разрядке межклассовой напряженности и разрешению межклассовых противоречий[209]; невозможность для большинства населения дать образование своим детям, а подчас и непонимание взрослыми необходимости образования; ущемление Богом данных прав большинства населения страны вследствие законодательства, свойственного сословно-кастовому строю, и сопутствующих ему экономических обстоятельств; как следствие низкого образовательного уровня большинства населения — технико-технологическая зависимость России от других государств и иностранного частного и мафиозно-корпоративного капитала.
Иными словами, потенциал для бунта в России был создан многовековой политикой правящего класса — российского дворянства, бывшего кадровой базой для формирования административного аппарата государства и командного состава армии и флота. Кроме того, ранее созданный потенциал бунта был развит многолетней деятельностью разнородных тогдашних «новых русских» — «скоробогатовых» — не в Бога богатевшей крупной российской буржуазии, поднявшейся как на дрожжах в эпоху после отмены крепостного права, когда появился рынок дешёвой рабочей силы, вследствие того, что деревенская беднота потянулась на заработки в город.
208
Вседержитель не ошибается: всё свершается промыслительно-целесообразно наилучшим возможным образом при тех нравственности и этике, что свойственны людям.
209
Об этом смотри публикации: А.Спиридович “Записки жандарма” (Москва, “Художественная литература”, 1991 г. репринтное воспроизведение издания 1930 г., Москва, “Пролетарий”) и С.Ю.Витте “Воспоминания” (Москва, 1960 г.) и комментарии к ним ВП СССР в работе “Разгерметизация”.