Он вел велосипед вниз по пыльной дорожке, окаймленной густым кустарником, а сестра Кеттл шагала за ним.
— Говорят, — сказала она, — что как-то раз у реки вы попали в мишень, в которую вовсе не целились.
Сайс замер. Сестра Кеттл увидела, как у него на шее выступили капли пота. «Пьяница, — подумала она. — Слабак. Позор! А ведь был настоящим мужчиной, когда держал себя в руках».
— Черт побери! — воскликнул Сайс и стукнул кулаком по седлу. — Да вы про эту проклятую кошку?
— Да, а что?
— Черт побери, это был несчастный случай. Я ведь говорил этому старому ослу. Несчастный случай! Я люблю кошек.
Он обернулся и посмотрел на сестру Кеттл. Глаза его затуманились, губы дрожали.
— Я люблю кошек, — повторил он.
— Всем свойственно ошибаться, — успокоительным тоном сказала сестра Кеттл.
Капитан протянул руку к луку и указал на калитку в конце тропинки.
— За этой калиткой — Хаммер, — сказал он и с очаровательной стеснительностью добавил: — Простите меня — я, как видите, неинтересный собеседник. Спасибо, что несли лук. Еще раз спасибо.
Сестра Кеттл вернула ему лук и взялась за руль.
— Доктор Марк Лакландер, может быть, и молод, — сказала она ему напрямую, — но он способный врач — я таких за тридцать лет работы не встречала. На вашем месте, капитан, я бы попросила его хорошенько за вас взяться. Благодарю за помощь. Всего вам доброго.
Она вывела велосипед через калитку и двинулась через рощицу по тропинке, которая вилась в густой траве. По дороге к дому она услышала у себя за спиной, в «Нагорье», звон тетивы и удар стрелы о мишень.
— Бедолага, — пробормотала сестра Кеттл с сочувствием, но и не без раздражения. — Не везет ему. И как его уберечь от беды?!
И со смутной тяжестью на душе она покатила велосипед к розарию Картареттов, откуда доносилось щелканье садовых ножниц и негромкое женское пение.
«Это либо супруга, — подумала сестра Кеттл, — либо падчерица. Приятная мелодия».
Тут вступил мужской голос:
Слова жутковатые, подумала сестра Кеттл, но в целом очень мило. Что делается в розарии, ей не было видно, так как вокруг рос боярышник, но дорожка вела туда, и как раз по ней следовало идти, чтобы попасть к дому. На сестре Кеттл были туфли на резиновой подошве, так что ее шаги на вымощенной плитками дорожке были еле слышны. Тихонько позванивал велосипед. Сестре Кеттл почудилось, что вот-вот она станет свидетельницей в высшей степени деликатной сцены. Она. приблизилась к зеленой арке, и тут женский голос, прервав пение, сказал:
— Обожаю эту мелодию.
— Как странно, — ответил мужской голос, от которого сестра Кеттл так и вздрогнула, — как странно, что в комедии звучит такая печальная песня. Тебе так не кажется, Роза? Роза, милая…
Сестра Кеттл звякнула велосипедным звонком, прошла под аркой и посмотрела направо. Там она обнаружила мисс Розу Картаретт и доктора Марка Лакландера, глядевших друг на друга с таким выражением, которое не оставило у нее никаких сомнений.
Мисс Картаретт была занята тем, что срезала розы и укладывала их в корзинку, которую держал доктор Лакландер. Покраснев до корней волос, доктор сказал:
— Боже мой! Господи! Добрый вечер.
А мисс Картаретт произнесла:
— О, привет, сестра. Добрый вечер. — И тоже покрылась румянцем но более нежным, чем доктор Лакландер.
— Добрый вечер, мисс Роза, — ответила сестра Кеттл. — Добрый вечер, доктор. Вы, надеюсь, не в претензии, что я срезала угол и прошла через Хаммер.
Затем она с должной почтительностью обратилась к доктору Лакландеру.
— Тут у девочки абсцесс, — сказала она, объясняя таким образом причину своего появления.
— Да-да, — кивнул доктор Лакландер. — Я ее осмотрел. Речь о дочке вашего садовника, Роза.
И оба они заговорили с сестрой Кеттл, которая слушала их с полнейшим добродушием. У нее была романтическая жилка, и ей доставляло удовольствие волнение доктора Лакландера и выражение робости на лице Розы.
— Сестра Кеттл, — говорил между тем доктор Лакландер, — добра как ангел и согласилась посидеть с дедушкой сегодня ночью. Ума не приложу, что бы мы без нее делали.
— А потому, — перебила его сестра Кеттл, — пойду-ка я дальше, а то опоздаю на дежурство.
Они улыбнулись ей и закивали. Она расправила плечи, иронически глянула на свой велосипед и двинулась через розарий.
«Ну, — думала сестра Кеттл, — уж кто-кто, а эти влюблены друг в друга по-настоящему. А я-то, слепая, ничего не замечала! Вот так штука!»
Приободрившись после этой встречи, как после чашки крепкого чая, она направилась к домику садовника — ее последней остановке на пути в Нанспардон.
Когда наконец фигура в форменном платье медсестры исчезла за пределами розария, Роза Картаретт и Марк Лакландер посмотрели друг на друга и разразились нервным смехом.
Лакландер произнес:
— Она просто чудо, ваша милая Кеттл, но сейчас я бы вполне обошелся без нее. Мне, пожалуй, надо идти.
— Ты не хочешь повидать моего папу?
— Хочу. Но время не позволяет. Дедушке ничем особенно не поможешь, но он любит, когда я рядом.
— Как только папа вернется, я сразу ему все передам. Он зайдет немедленно.
— Мы будем очень ему признательны. Дедушка придает большое значение его визиту.
Марк отвел в сторону корзинку, которую держал в руках, и произнес:
— Дорогая!
— Не надо, — сказала она, — ну, пожалуйста.
— Не надо? Ты хочешь отговорить меня? И все напрасно?
Роза неловко повела рукой, приоткрыла рот, но ничего не сказала.
— Так вот, — промолвил Марк Лакландер, — позволь сообщить тебе, что я намерен просить твоей руки. Я страстно тебя люблю и считаю, что мы составим хорошую пару. Разве я ошибаюсь?
— Нет, — ответила Роза.
— И я знаю, что нет. Мы чудесная пара. Так в чем же дело, ради всего святого? Не говори только, что любишь меня как брата, — я все равно тебе не поверю.
— Я этого и не говорю.
— В чем же дело?
— Я не могу обручиться с тобой и тем более — выйти замуж.
— Ага! — воскликнул Лакландер. — Вот оно что! Так я и думал. Да возьми ты у меня эту чертову корзину! Ну вот. Пойдем сядем на скамейку. Я не уйду, пока не выясню, в чем дело.
Роза пошла за доктором, и они уселись рядом на садовой скамье, поставив корзину с розами на землю. Лакландер снял с ее руки плотную перчатку и сжал ее ладонь в своей.
— Ну, говори же, — потребовал он. — Ты меня любишь?
— Не надо на меня так рычать. Да, люблю.
— Роза, милая, я так боялся, что ты ответишь иначе!
— Пожалуйста, выслушай меня, Марк. Ты, конечно, не согласишься ни с одним моим словом, но все-таки послушай.
— Ладно. Я знаю, куда ты клонишь, но… Говори!
— Ты ведь видишь, как мы живем. Я имею в виду расстановку сил в доме. Ты ведь и сам должен понять, как важно для папы, чтобы я была все время рядом с ним, под боком.
— «Под боком»… Как забавно это звучит в твоих устах — ты словно маленькая девочка, которой хочется стать совсем-совсем взрослой. Ну ладно, твоему отцу нравится, что ты все время рядом. На здоровье — так и останется после нашей свадьбы. Неверное, Мы половину времени будем жить в Нанспардоне.
— Дело куда серьезнее, — сказала Роза и замолчала.
Она отодвинулась от Лакландера и теперь сидела, сложив руки на коленях. На ней было длинное домашнее платье. Волосы были стянуты узлом на затылке, но одна нежная прядь выбилась на лоб. Роза почти не красилась и вполне могла экономить на косметике, так она была хороша собой.
Поколебавшись, Роза добавила:
— Дело в том, что папин брак оказался неудачным. Если бы я его сейчас оставила, ему незачем было бы жить. Правда.
— Вздор, — неуверенно ответил Марк.
— Он никогда не мог без меня обойтись. Даже когда я была маленькой. Он всюду таскал меня за собой вместе с няней и гувернанткой. Из одной страны в другую. И потом, после войны, когда он разъезжал с особыми миссиями то в Вену, то в Рим, то в Париж. Он даже в школу меня не отдавал, потому что не хотел со мной расставаться.