— Завтра утром придет русский отряд и расправится с ними! — говорили между собой солдаты.
Вечером, выспавшись и отдохнув после боя, Баруччи направился в конец села посмотреть пленных. Больше всего его интересовала женщина-большевичка. У избы стоял часовой. Баруччи подошел и заглянул в окно. В просторной горнице, кто на лавке, кто на полу, сидели и лежали пленные. Некоторые из них спали, измученные боем. У стола, спиной к окну сидела женщина. На голове у нее была повязка из синего платка. Она о чем-то тихо разговаривала с молодым парнем, сидевшим напротив. Увидев Баруччи, заглядывавшего в окно, он что-то тихо сказал женщине, и она быстро обернулась.
Баруччи остолбенел. Он мгновенно узнал в женщине золотоволосую форестьеру, обитательницу маленького домика над оврагом, в далекой Ницце.
— Синьорина!? — не выдержал он.
Форестьера узнала его не сразу. Несколько мгновений она всматривалась в него изумленно открытыми глазами. Потом бросилась к окну.
— Паоло? Баруччи?!
— Он самый!
— Здравствуйте, Паоло! Какими судьбами вы очутились здесь, в России?!
Баруччи в коротких словах рассказал свою историю и спросил в свою очередь:
— А вы?!
Форестьера печально улыбнулась.
— Вот видите, Баруччи, какая странная судьба, — вместо ответа заговорила она тихо. — Давно ли вы помогали мне сажать цветы, а теперь, завтра, быть может, вы будете меня расстреливать!..
Баруччи вспыхнул.
— Ведь вы приехали в Россию затем, чтобы помочь помещикам и буржуазии задушить революционных рабочих и крестьян, а я с ними… Я большевичка… — тихо продолжала девушка. — Разве не так?
— Я не знал… Я думал… — забормотал смущенный Баруччи и, не зная, что говорить, поспешно отошел от избы.
— Прощайте, Баруччи! — крикнула ему вслед девушка. — Когда вернетесь в Италию, передайте мой привет вашим рабочим и крестьянам. Прощайте!..
Баруччи, не оглядываясь, почти бегом, уходил от избы.
— Прощайте, Баруччи!!!
Утром в село вступил русский отряд, а вечером в конце села прокатился нестройный залп. Среди расстрелянных была женщина. Вместо синей повязки на золотых волосах горела алая, яркая, как огонь. Баруччи лежал в избе, лицом в подушку, и судорожно затыкал уши. Когда пришедший с казни товарищ сказал ему, что все кончено, Баруччи посмотрел на него диким взглядом и не произнес ни одного слова.
В эту же ночь он исчез из отряда, захватив оружие. Товарищам он оставил коротенькую записку:
«Ухожу к большевикам. Их дело правое. Отказывайтесь сражаться против них. Паоло Баруччи. Мой привет Италии».
Крестьяне, погребавшие на другой день трупы казненных, не нашли тела женщины. Но неподалеку от места казни был свежий холмик, и на нем, на широком итальянском штыке, оторванная половина алой повязки…