В пещеру мужчина вошел первым. Кое-где над головой виднелись дыры, сквозь которые лился дневной свет. Темнота не сгущалась, она жалась к стенам, вдоль которых валялись кости и гниющая плоть недоеденной дичи. Маг поморщился, пробираясь вперед, Эллана же подобное видела часто, и зрелище явно не доставляло ей столь острых неудобств. Подумаешь, кости, подумаешь, гниющая плоть и черви, копошащиеся в ней, голодные словно беспризорники в помоях.
– Кажется, их тут много, – заметил эльф.
– Да. Наверное, несколько поколений. Они явно сыты, – ответила Эллана, разглядев на полу пещеры свежую кровь.
Из-за угла уже показалась тень волка. Шерсть его дыбилась, животное водило черным носом, чувствуя гостей. Эллана напряглась, как только хищник показался перед ними, но ничего не произошло. Взгляды встретились, но тварь тут же отвернулась, скривившись. Волк еще раз оглядел прибывших, поводил носом, а затем развернулся, махнул пушистым хвостом и ушел за поворот.
Казалось, что эльфа это не удивило. Эллана готова была поклясться, что на его красивом лице мелькнула тень улыбки, но тут же растаяла, как лед, брошенный в чашку горячего чая. Может быть, игра света? Как бы то ни было, девушка прошла вперед, следуя за своим господином. Ей вдруг стало некомфортно, неприятно. Послышался скулеж, шум от мелкой возни. Эльфийка сразу же поняла, что к чему, сглатывая слюну, собравшуюся во рту. Понятно, зачем так много добычи.
– Там щенки, – произнесла она тихо. – У них щенки, господин, вот увидите.
Маг ей не ответил. Он шел вперед, и когда завернул за очередной поворот, за которым только-только скрылся поприветствовавший его волк, правда увидел стайку весело возившихся щенков. Маленьких и скулящих, жмущихся к теплой матери и отбрасывающих друг друга. Белая шерсть волчицы свалялась, в «гнезде» из соломы и обглоданных костей копошились пять или шесть щенков, еще не открывших глаза. По обе стороны от матери-волчицы стояли и другие члены ее небольшой стаи. Никто не рычал, все только смотрели за тем, как эльфы разглядывают прибавление в их семействе. С разрешения, как на показе.
Эванурис поднял посох. На древке вырезано что-то на эльфийском, кончик украшают острые белые камни, обмотанные длинной красной лентой. Эллана на секунду закрыла глаза. Да, она не любила волков, побаивалась их, но сейчас… Неужели было так необходимо убивать беззащитны щенков, еще слепых и беспомощных, не увидевших ни родную мать, ни огромный мир, что готов стать их домом?
– Господин, – шепнула Эллана, осмелившись тронуть его за плечо. – Это – маленькая стая. Всего пять или шесть волков. Вот те двое совсем дряхлые…
– Тебе их жалко? – снова улыбнулся он.
– Нет, – быстро нашлась девушка. – Просто… Они же не причиняют большого вреда, господин.
Фен’Харел убрал посох. Закинул его за спину, закрепив, чтобы тот не упал на пол. Маг обернулся. Мучительно медленно, скидывая ее теплую руку со своего сильного плеча. Это вышло скорее случайно, чем намеренно, но Эллана все равно вздрогнула от страха. Она позволила себе лишнего, а хозяевам не нравятся слишком смелые рабы. Эльф смотрел на нее с улыбкой. Хитрой такой, скользкой.
– Откуда у тебя этот шрам, Эллана? – спросил он внезапно, бесцеремонно дотрагиваясь до ее шеи.
Доспех не скрывал столь уязвимого места, но шрам, видневшийся чуть ниже выступающей ключицы, все же был спрятан. Длинный и кривой, белый, словно дорожка снега. Эльфийка чувствовала тяжесть ладони господина, но ничего не могла с этим сделать. Чувство не самое приятное. Неловкость ситуации стала еще более ощутимой, когда Эллана нечаянно встретилась с ним глазами.
– Я бы не хотела рассказывать, – шепнула девушка в ответ. – И не стану.
– Я бы не хотел тебя заставлять, и не стану, – сказал маг, пододвигаясь чуть ближе, чтобы губы его почти касались ее покрытого испариной лба. – Но очень уж любопытно.
Когда Эллана отвела взгляд, он заставил ее повернуться обратно. Маг взял эльфийку за подбородок, развернул ее лицо к себе, чуть приподняв. В темно-зеленых глазах ему виделись мшистые болота его далекой, древней родины, в них светился огонь Тени, в них было что-то до жути знакомое и притягательное.
Если ее глаза и правда – болота, то он – утопающий. И нет поблизости никого, кто смог бы бросить ему спасительную веревку. По телу эльфа прошла нервная дрожь. Мурашки побежали по плечам, словно целуя его ровную бледную кожу. Эллана закусила губы, смотря на него снизу вверх.
– Я не буду… Я не буду тебя заставлять, – шепнул он, наклонившись к ее губам. – Если только ты сама этого не захочешь.
Кончики ее ушей покраснели. Девушка уже не могла отвернуться, но и ответить она тоже не могла. Язык онемел, прилип к небу, и волки, смотревшие на парочку эльфов с любопытством, занервничали. Волчица протяжно заскулила, но маг не обратил на нее внимания. Он все смотрел на эльфийку, чувствовал легкий запах яблочного мыла, пота и страха, исходившего от ее кожи. Эти губы – слишком близко.
– Нам пора, – сказал он, когда понял, что Эллана уже не ответит. – Они мне и правда не мешают… – заметил Фен’Харел, оборачиваясь к волкам.
========== 9. I know the Lord my soul won’t take ==========
Денек с самого начала обещал быть шумным и быстрым. Магнолия подняла слуг рано, побренчав половником о чугунную кастрюлю, она прошлась по всем этажам, созывая эльфов. Когда рабы собрались перед ней на кухне, женщина оглядела их критическим взглядом. Ее рыжие брови нахмурились, на лбу отчетливо виднелась глубокая извилистая морщинка, появлявшаяся только тогда, когда владелица ее сильно нервничала или тревожилась. Эльфийка задрала подбородок, уперев руки в бока, прежде чем объявить волнующую новость.
Хозяин ускакал на охоту. Снова. Теперь-то он не позвал с собой Эллану, очевидно, беспокоясь за ее сердечко, которое счел слишком мягким для убийства «безвинных» хищников. Но Магнолия рассказала слугам, что хозяин уехал не один, с ним были почти все господа, почти все эванурисы. Вечером они вернутся сюда, чтобы отужинать, а после, возможно, даже останутся для танцев и разговоров. Такие вечера случались редко, ведь Фен’Харел гостей не любил, потому-то слуг так взволновала эта новость.
Когда весть была объявлена, а обязанности распределены, Эллана собралась удалиться. Ей велели собрать свежих цветов в саду, чтобы украсить ими длинный обеденный стол, а после накормить галл и лошадей, ждущих в сарае. Только уйти сразу ей не дали: Магнолия подозвала дикарку к себе.
– Милая, он хотел, чтобы ты приоделась к событию, – сказала женщина, рассматривая свою подопечную. – И взяла с собой лютню.
– Хорошо, – только и бросила девушка, не желавшая спорить с «надсмотрщицей» с самого утра. – Что-то еще?
– Нет. Платье я оставлю в твоей спальне, не беспокойся ни о чем.
Эллана не спросила о том, зачем ей вдруг понадобилось новое платье и о чем-то беспокоиться. Хозяин был очень любезен, он подарил ей то белое, которое теперь лежит без дела и собирает пыль. Почему-то с Магнолией говорить больше не хотелось. Было что-то неприятное в ее волнении, в ее лжи по поводу того, что все непременно будет хорошо. Женщина не спрашивала Эллану о валласлине, и сама не сказала о нем ни слова, хотя девушка пару раз замечала ее взгляд на своем лице.
Она не могла понять, что на уме у женщины, да и не хотела об этом думать. Эллана вышла во двор, свернула к маленькому садочку, что расположился за длинным поместьем. Это не пышный розарий госпожи Андруил, но все здесь было куда слаще, милее и домашнее. Клумбы изобиловали цветами: выбор большой. Хрустальную благодать она заметила сразу, большие белые цветы нравились эльфийке особенно сильно. Пара мелких орхидей тоже сложили головы во благо великой цели, как и мелкие розовые маргаритки, душистые колокольчики и цветущий горошек.