Конечно же, он и не думал о том, что Эллана кого-то укусила. А вот прирезать пару слуг, что постараются помешать ей удрать домой – вполне могла. Когда ребенок взял тяжелую поклажу и побрел дальше, медленно семеня, маг стоял прямо, смотрел ему вслед. Фен’Харел. Будучи Первым, наследником почетного титула Хранителя клана, Шартан знал всех господ по именам, знал примерное местонахождение всех их резиденций, потому как должен был координировать перемещения клана в будущем и следить за выдержанным от них расстоянием.
Пешком отсюда идти не так уж и долго. В мозгу юноши вдруг пронеслась интересная мысль. Что если Эллана уже бежала из лап своего поработителя? Она же всегда была такой бойкой, что Хранительница готова была самолично ее прищучить, лишь бы подопечная посидела на месте хоть пять минут. У брата такая мысль тоже возникала, но гораздо реже. Не смотря на зависть, которую он питал к свободной от многочисленных занятий сестре, Шартан любил ее сильнее чем кто-либо из сородичей. Кровь от крови, его продолжение, неотъемлемая часть.
Мысль отказаться от своего дела и нагнать родных была приятной, волнующей. И все же юноша не решился уйти с протоптанной тропы. Да, сестрица могла удрать, но маг решил, что сначала он в этом удостоверится, а уже после повернет домой. Заработав пару монет на продаже рыбы, пойманной с утра, эльф приобрел несколько сдобных булок в лавке и большой кусок вяленого мяса не первого сорта. Свои продукты он использовал крайне расточительно, и поклажа, врученная ему заботливой Хранительницей, почти истощилась. Оставалось не так много…
Эльф вернулся к своей стоянке, минуя цветастые ворота большого города, он обессиленно опустился на камень, переводя дух. Наконец-то след. Медлить нельзя. Шартан торопливо зашвырнул все свои пожитки в наплечный мешок, накинув его на себя в спешке, упаковал все, что мог. Обглоданные кости он вымел прочь, чтобы не оставить от себя и следа, остатки костра развеялись ветром, что сотворил сильвановый посох юноши.
Галла паслась прямо у входа, когда юноша с разбегу запрыгнул на нее. Он не очень-то любил ездить верхом, да и справлялся со столь нетрудной задачей крайне скверно, но идти пешком ему точно не хотелось. Расстояние здесь приличное, а ноги юноша уже стоптал, шастая по городу. Примерное расположение ближайшего поместья Фен’Харела он знал, оставалось только надеяться, что эванурис остановился именно в нем. Если Шартан собьется с пути – не беда. Резиденции у господ слишком большие, чтобы проехать мимо, ничего не заметив.
Пока галла лениво шла по белеющей тропинке, эльф размышлял. Если Эллана там, она обязательно покажется. Рано или поздно сестра выйдет на улицу, чтобы выполнить какую-нибудь черную работу. Тут-то Шартан и… А что он сделает? Подаст ей знак? Выкрикнет что-то, надеясь, что никто кроме сестры его не заметит? Нет. Здесь нужен план, более тонкий, более возвышенный, осторожнее, чем обычный окрик.
Наверное, попади в такую ситуацию сам Шартан, Эллана кинулась бы выручать брата именно так: импульсивно и необдуманно. Если, конечно, она вообще решила бы помочь братцу, что всегда отставал от нее в развитии физическом.
Пусть охотница была ловчее, признаться в этом не сложно. Может быть, ноги ее проворнее, тело выносливее, а глаза – более зоркие, чем очи юноши. Но Первый всегда считал, что Творец одарил его более нужным даром: умом, памятью и сноровкой. Юноша улыбнулся, вспоминая о том, как читал для Элланы перед сном найденные ими книжки, письма и объявления.
Галла насторожилась первой. Она подняла уши, замедлила шаг. Дикарь, погруженный в собственные мысли, совершенно не заметил шума копыт. Он только вспоминал тех рабынь, что тряслись от страха в борделе, детей, шатающихся по улицам с тяжелыми ношами и синяками на тонких шеях, вспоминал стариков, что изо всех сил старались выполнить порученную им работу, лишь бы «милосердные» хозяева не умертвили их за ненадобностью.
Меж тем опасность уже вынырнула из-за угла. Нет… Вышла. Тихо и осторожно, не спеша и не торопясь. Мужчина держал в руках золотую сбрую, его белый конь плелся до жути лениво, а парочка рабов, несших поклажу, любопытно смотрели по сторонам. Шартан остановился, когда господин преградил ему путь. Юноша сразу понял, кто перед ним… Не обычный эльф, не высокоранговый раб, которому дали каплю личной свободы, поощрив его службу или службу его отца. Слуга эльфа с длинной белой косой заговорил первым.
– Поклонись Владыке, глупец!
Юноша тут же спрыгнул с галлы. Любопытство все же брало верх: Шартан двигался медленнее. Ему хотелось рассмотреть эвануриса, получше разглядеть его золотые рукава, нефритовую робу. Маг склонил голову в низком поклоне, спина его выгнулась не слишком сильно, и один из рабов хмыкнул. Ему бы хотелось, чтобы юнец опустился перед его хозяином на колени.
– Прошу, господин, простите. Я очень спешил.
– Что-то не похоже, юнец, – проговорил все тот же раб.
– Ланниэль, – произнес хозяин тихо. – Прекрати. К чему все?
Он говорил тихо, но голос этот почему-то слышался всюду. Юноша прикрыл глаза, чувствуя его силу. Взгляд эвануриса скользнул по дикарю. За его спиной виднелся посох – изогнутая ветвь сильвана, обгоревшего после удара молнии. Рабов, владеющих магией, крайне мало, да и оружия так просто им не вручают. Эванурисы хорошенько следят за их численностью, чтобы чернь не бунтовала. Шартан вдруг ощутил весь холод леса, всю его мерзость, пока стоял, чувствуя на себе этот липкий взгляд.
– И куда же ты направляешься? – спросил Фалон’Дин, приподнимая бровь. – В одиночестве.
Капюшон спал, когда маг выпрямился, и эванурис почему-то ему улыбнулся. Рабы переглянулись, тот, что был брит наголо, положил руку на пояс, ближе к рукояти своего кинжала. Шартан торопливо сглотнул слюну, что вдруг стала мешать ему. Галла за спиной юноши водила носом, судорожно поворачивая голову из одной стороны в другую. Шартан решил, что ей просто не нравится конь, но она распознала этот запах, так хорошо знакомый каждому травоядному. Это опасность.
– Я… Я…
– Нет нужды, мальчик, – прервал его Фалон’Дин.
Он подошел к нему, спустившись с белой лошади. Удивительно быстро, юнец успел сделать назад только шаг. Его светло-зеленые глаза метались из стороны в сторону, пока он наконец не взглянул в очи эванурса, застывшего прямо перед ним в немом любопытстве. Маг улыбался, происходящее явно его веселило. Испарина выступила на лице у Шартана.
– Ты здесь не по воле хозяина, да? Кто-то из старших рабов дал тебе приказ, верно? И ты, как хороший мальчик, решил его исполнить?
Игривое настроение хозяина было Шартану на руку. По крайней мере, его не убили на месте, как это часто бывало с неугодными. Юноша кивнул, и маг тут же улыбнулся шире, чем до этого. Казалось, что его губы сейчас лопнут, и из ран по краям них потечет алая кровь… Конечно, если у эванурисов она тоже алая, если кровь вообще хранится в их перманентных телах.
– Кто-нибудь из вас давал ему хоть один приказ? – спросил Фалон’Дин, поворачивая назад.
– Нет. Мы его первый раз видим, хозяин, – ответил молчавший до этого слуга.
– Что ж…
Он дотронулся до его загорелого лица. Эванурис сделал это непринужденно, маг привык делать то, что ему захочется. Бедный палец мужчины скользнул по щеке дикаря, вычерчивая кривую линию. Юноша не двигался, он окаменел от накатившего страха. Как все глупо обернулось… Он даже не успел придумать плана по спасению возможно погибшей сестры, как сам оказался в опасности.
– Ты неплохо рисуешь, мальчик, – произнес маг, вытирая пальцы от краски о его же рубаху. – Только в моем валласлине, который ты перерисовал с кого-то, на лбу всего три точки, а не пять.
Шартан рисовал по памяти. Он снова сглотнул слюну, скопившуюся в его рту. Краска начала слезать с его лица. Одну линию стер эванурис, проведя по щеке эльфа, точки со лба стерла испарина, выступившая на смуглой коже. Шартан не пытался бежать, когда рабы связывали его руки. Он не был ловким охотником, выносливость его была на приемлемом уровне для совершавшего долгие переходы эльфа, но этого крайне мало. Погоня может разозлить эвануриса, и он прикончит мальчишку без сожаления… А Шартан хотел жить. Даже сейчас, когда жизнь его менялась в самую худшую из сторон.