– Не знаю. Просто это… Эта жизнь, Магнолия… Так противна. Так не должно быть. Ни со мной, ни с тобой, ни с кем.
Девушке мысль о том, что судьбой рабов опечалена вчерашняя свободная эльфийка казалась забавной. Неужели нельзя было самим подняться, стряхнув с себя цепи, нельзя было отправиться на бой? Теперь Эллану мучали самые скорбные мысли. Если порабощенные так слабы, так трусливы, что не решились развязать войну без нее, стоит ли им помогать? Может быть, им нравится гнет цепей и силы, нависшей над самим небом? Им нравится вкус крови на губах, звук хлыста в воздухе, нравится ощущение собственной никчемности.
Магнолия хотела продолжить этот разговор, но Эллана не хотела слушать. Она выхватила из рук женщины сумку с собранной ею едой и выбежала из кухни, громко поблагодарив рабыню за беспокойство. Коробки доставит кто-то другой. Магнолия ей всегда нравилась, приходилась не то наставницей, не то заменой матери, что была не так уж и добра к своей единственной дочери, и Эллана не желала тратить время на сопливые разговоры перед трудным боем.
Охота начнется совсем скоро, осталось всего три дня. Два Эллана и Фен’Харел потратят на дорогу, остальное время на обустройство лагеря, продумывание плана. Хорошо, что он решил взять с собой как можно больше народу, чтобы облегчить всем работу. Конечно же, Эллана лучше других справится с выслеживанием дичи, с установлением ловушек и прочей ерундой, но в лагере дел будет куда больше, чем эванурису казалось.
Убрав сумку за спину, девушка ленно потянулась. Солнце только-только поднялось над небом, его мягкие горячие лучи гладили дикарку по щекам, заставляя ее улыбаться наступающему утру. По чистым щекам, щекам, лишенным кровавых меток скользило тепло. Эллана улыбнулась, проведя рукой по бархатной коже, не ощущая под пальцами зловредных отметин.
– Живее, живее, – говорил хозяин, подгоняя своих рабов. – Ну же! Мы должны убраться, чтобы завтра днем уже быть там.
– Если мы выдвинемся на десять минут пораньше – на день быстрее не придем! – крикнула Эллана, отворяя перед собой дверь.
Эльф тут же повернулся к ней. Длинные волосы убраны в тугую косу, из которой не выбивается ни одной пряди. Девушка закована в кожаные доспехи, на ее милом лице не менее милая улыбка. Дикарка со странным блеском в глазах оглядела рабов, что только хихикали, слушая упреки своего господина. Они-то знали, что никакого наказания это им не сулит, не боялись его, любили. Фен’Харел тоже улыбался, показывая ровные белые зубы. Однажды Эллане показалось, что клыки у него, как у хищного лесного зверя – острые и опасные, что они жаждут отведать ее оливковой плоти. Тогда стало как-то не по себе от этого гадкого чувства, а сейчас оно вспомнилось.
– Мы можем срезать путь через пустоши, чтобы сэкономить целую половину дня, но только до темноты. До темноты, Эллана, не позже. Я бы не хотел отбиваться от гиен, если ты не против.
– Я только один раз видела гиену, – зачем-то сказала Эллана, обращаясь к Синтару, что проходил мимо нее, держа в руках два больших мешка с мукой. – Издалека. Она была такой серой, такой противной, словно уже давно сдохла.
– Ага, воняют они так же, как трупы. Тебе очень повезет, если ты больше никогда гиен не встретишь, – хохотнув, ответил ей раб.
Дикарка не смогла сдержаться от улыбки. Магу не нравилось, когда она на его реплики отвечала другим людям, и это забавляло девушку до ужаса. Боковым зрением она видела его приближающуюся фигуру, и что-то внутри затрепетало от накатившего восторга. Вот он идет, сейчас остановится рядом, чмокнет ее в макушку и приподнимет над землей. Так бывало всегда.
И в этот раз. Эллана поцеловала его в подбородок, оказавшись на земле, только потому, что до него могла дотянуться. Девушку теперь не смущали чужие взгляды, она гордилась положением вещей. Нет, они не были любовниками лишь в физическом плане, и каждый из рабов понимал, что хозяин искренне влюблен в Эллану, не в ее молодое тело. Эльфийка еще не говорила им о том, что Фен’Харел согласен помочь, что он в курсе событий, но все уже знали, что это так. За их спинами будет могучий маг, и это придавало заговорщикам уверенности.
Вещи погрузили в две повозки, раскидав их в равном количестве. Магнолия вышла попрощаться, она махала уезжавшим с крыльца, грустно улыбаясь. Женщина тоже хотела поехать, но маг не мог оставить поместье без нее: управляющей. Он и без того взял с собой много народу, даже вызвал пару рабов из других его дальних имений, чтобы помогли с переездом.
– Будьте осторожны! – крикнула женщина вдогонку процессии. – Эллана, береги нашего господина, будь там осторожна, Эллана! – но никто уже не слышал.
Народу было достаточно, даже если не считать дикарки. Синтар, Зенитар и пятнадцать-шестнадцать человек помимо них. Небольшой отряд, батальон, верно? Эллана попыталась вспомнить: сколько эльфов насчитывает ее племя. Кажется, около пятидесяти человек, если уже не меньше. Свободный народ вымирает, странствующие эльфы не могут выжить, постоянно перемещаясь, убегая от опасности. В пути их ждут хищники, ядовитые гады и колючие морозы, их ждет неминуемая гибель в расцвете лет. Так продолжаться не должно. В отличие от Шартана, Эллана больше переживала за своих родных и друзей, чем за пленных рабов.
– Как думаешь, он и наши клейма сотрет? – прошептал кто-то за спиной Фен’Харела, но так, что эльф услышал его вопрос.
– Да, думаю, что сотрет, – ответил второй раб, смущенно оглянувшись назад. – Он милостив, Рис, он отпустит нас всех.
Фен’Харел нахмурился. Что-то кольнуло его. Больно и резко, слишком противно, чтобы не заметить этой боли. Эллана, ехавшая рядом с эванурисом, улыбнулась ему, когда тот повернулся к ней. Нервно. Она прятала страх под маской решимости, отказывалась показать свое истинное лицо даже ему. Девушка хотела что-то сказать, но не стала. Маг все равно ее не слушал, удалившись в громкую тишину своих же мыслей.
Он не разрешил развернуть бойню сегодня или завтра, не позволил. Фен’Харел сказал двум молодым дикарям, что это было бы необдуманным шагом, непростительно глупым шагом. Оппозиции следует окрепнуть, найти штаб и разработать более четкий план действий. Нельзя рубить сгоряча, нельзя так просто напасть на могучих магов, чья сила способна возвращать жизнь, отбирая ее у самой Тени, способна решать, кому можно войти в мир демонов, а кому – нельзя. Нельзя так просто сразиться с ними и остаться в живых, не придумав ничего лучше, чем прямая атака.
– Я не знаю, как ставить палатки в песке, – призналась Эллана, когда пустыня уже показалась из-за холма, расположившегося далеко впереди.
– Никак, – признался один из эльфов. – Там не вбить колышков, если ты об этом. Но мы можем укрыться в какой-нибудь пещере, если потребуется.
– Не потребуется, – оборвал беседу Фен’Харел. – Мы переберемся через нее за ночь, а то все замерзнем, даже если разведем огонь.
– Не хочу мерзнуть, – подтвердил Синтар, поворачиваясь к брату. – Я на это не рассчитывал, у меня только один плед.
Юноша рассмеялся свей шуточке, а Фен’Харел одобрительно улыбнулся, улыбку свою почему-то скрывая. Эллана так и не поняла, насколько он близок к своим слугам. Магнолия иногда позволяет себе дать ему настоятельный совет, может высказать свое мнение в особенно резкой форме, но дистанцию все же держит, соблюдая строго-деловой тон общения. Близнецы никогда при Эллане с Фен’Харелом не заговаривали, но напряжения между ними не замечалось, не было и четко очерченной линии, отделявшей слугу от хозяина.
– Ты выглядишь взволнованным, – заметила девушка, нагоняя эльфа, вышедшего вперед. – Что-то не так?
– Я согласился с тобой, дитя, – коротко ответил маг, даже не повернувшись к ней.
Да, эльфийка об этом помнила. Согласие эванурис дал не так давно, так что воспоминание еще не покинуло головы дикарки. Она помнила все, а особенно хорошо ту ночь, в которую они закрепили эту сделку. Девушка почувствовала, что щеки ее покраснели, пока та вспоминала случившееся в темной комнатке под взглядом рыжеголовых свечей. Что-то неловко шевельнулось в глубине ее живота, задев чувствительные нотки нервов.