– Я помню, – призналась девушка. – Ты теперь жалеешь об этом?
– Нет, Эллана, я не об этом, – отмахнулся эльф. – Я согласился на спор Фалон’Дина. Вчера получил ответ с его окончательным подтверждением. Наш спор состоится.
Точно. Тот, что был предложен на злосчастном приеме эвануриса. Маг, поймавший больше дичи, сможет забрать любого раба своего оппонента. Любого. Это слово немного напрягло эльфийку. Должно быть, страх читался в ее красивых зеленых глазах, ведь Фен’Харел заметил его, и тут же произнес:
– Нет, можешь не волноваться. Ты же теперь свободна, помнишь? – говорил он, осторожно улыбаясь.
Девушка нахмурилась. Она бы хотела бросить в него не то камешек, не то сухую ветку, чтобы немного проучить, но под рукой ничего не было. Белая галла Элланы несла на себе только ее саму и парочку фляжек со свежей водой. Сзади лежал тюк со спрятанным в его глубинах спальным мешком, но до него дикарка дотянуться не могла. Нужно было сперва спрыгнуть, чтобы достать.
Она не за себя волновалась, шагая к состязанию двух владык, не нужно считать ее столь эгоистичной. Помимо Элланы в доме обитала целая орава слуг. Дикарка нахмурилась, хотела сказать что-то колкое в ответ, но не смогла. Она взглянула магу в лицо, заметив тонкую, но глубокую морщинку на его бледном лбу, покрытом испариной. Это не к добру: эванурис явно сомневался в собственных силах.
– Я хочу спасти твоего брата, дитя, – сказал эльф тихо, но решительно. – Но боюсь, что не только не смогу помочь ему выбраться из этого ада, но и… И предам одного из своих людей.
– Ты же помнишь, что я неплохо охочусь, – ответила дикарка. – Однажды я поймала детеныша дракона, если хочешь знать. Да я одна со всем справлюсь.
Нет, не поймала. Точнее: не одна. Чтобы заманить огнедышащую тварь в ловушку, чтобы свалить ее в яму, утыканную острыми копьями, пришлось собрать множество диких эльфов. Все окружили малыша, пока мать его бороздила небо в поисках добычи, все разом кинулись к нему. Толстую кожу сильван пробивал с большим трудом. Сначала откалывалась одна только чешуйка, затем показывался слой скользкой кожи, натянутой поверх не менее плотных мышц. Дракону было от силы три или четыре месяца, а он уже был крупнее двух галл, забравшихся друг другу на спины.
– Об этом ты не говорила, – наигранно сильно воодушевился эльф. – Зная тебя, Эллана, верится в это слабо.
– Клянусь Творцом.
«Творец». Эванурис всегда пропускал это слово мимо ушей. Он не очень-то понимал, что за «Творец» существует в представлении дикарей об устройстве мира, но спрашивать пока не решался. Зная, что каждому нужен ориентир, что каждому полагается иметь под ногами хоть какую-то опору, эльф не справлялся у Элланы на этот счет. Она, меж тем, ни в какого Бога не верила, просто повторяла фразы, заученные еще в детстве много долгих лет назад.
– Расскажи мне о дикой жизни, Эллана. Расскажи подробнее, прошу, пока мы в дороге. Я устал слушать шепотки за спиной и вздохи галл.
Он пытался отвлечься от жестоких мыслей, от дум, что тяготили его весь путь. Идти становилось все тяжелее, и груз скорбных мыслей придавливал мага к земле. Больно, стремительно и жестоко. Эванурис стегал галлу, пытаясь сократить путь до конечной остановки, и дикарка старалась идти также быстро, как ее мастер.
– Мы очень часто о ней говорим, это же страшно надоедает.
– Хорошо, ладно, – отвертелся эванурис, смерив ее неодобрительным взглядом. – Тогда расскажи, о чем ты мечтаешь.
– Это долгий разговор, я такая жадная, что мечтаю о многом.
Эллана хохотнула, маг ответил улыбкой. Нет, его шутка не восхитила, но проигнорировать ее было бы слишком невежливо. Эльф смотрел на девушку серьезно, и той пришлось выпрямиться в своем седле, чтобы ему соответствовать. Броня привычно облегала ее стройное тело, настраивая на охоту. Долгий же был перерыв, долгий отдых. Будет не слишком хорошо, если за все то время, что охотница провела в доме, она растеряла все свои навыки.
– Я мечтаю побывать в Тени, – ответила Эллана, смущаясь своей глупой мечты. – Помнишь, как мы про нее читали? Шартан говорит, что там спрятаны города, населенные только призраками, что там есть и моря, и озера, и бесплотные лодки и даже существа, которых в обычном мире нет.
Эльф не мог себе этого представить. Да разве можно никогда не посещать Тень? Это все равно, что и не жить совсем. Маг с досадой вспомнил о том, что не так давно эванурисы отделили Тень от целого мира, спрятали ее, не желая делиться огромной силой. Завеса не давала каждому желающему эльфу зачерпнуть кусочек магии из ее закромов, не давала окунуться в атмосферу, царившую там. И только сейчас эльф понял, каков масштаб трагедии. Некоторые в ней не бывали…
– Шартан рассказывал, что духи говорят с ним о всяком, – делилась Эллана. – Я тоже хочу поговорить с духами, хочу посмотреть на мертвые города. Почему мне не позволено войти туда, Фен’Харел?
Она чуть было не добавила: «Раз уж я теперь свободна». Эльф не находил ответа. Эти правила придумал не он, не ему принадлежит идея – запрещать простым рабам посещения. Сейчас и не вспомнить, кто это инициировал. Не то жадная Силейз, не то гордец Эльгарнан, больше всего в мире боявшийся, что кто-то сможет пересилить его в чем-либо.
– В Тени много интересного. Когда-то она была частью нашего мира. И все эльфы были бессмертными, пока не…
– Пока они не захватили всех эльфов?
Девушка намеренно избегала слова «вы», больше не приравнивая Фен’Харела к остальным эванурисам. Ей и самой хотелось отделить его, отделить жирной чертой, чтобы хорошенько запомнить: Фен’Харел – не тот монстр, которым хотел бы казаться в глазах своих жестокосердных собратьев. Эллана вдруг захотела обнять его. Остро захотела, но удовлетворить желание не могла. Для этого пришлось бы спрыгнуть, остановить галлу, а вместе с ней и всю процессию. Нельзя было медлить, ведь эванурис ее спешил прийти как можно быстрее.
– Теперь это уже не важно, – ответил маг. – Я очень стараюсь не вспоминать былое, если честно. То было смутное время, сложное время для всех нас.
– А сам-то ты о чем мечтаешь? – спросила дикарка тихо.
Ей действительно было интересно: о чем может мечтать тот, что может позволить себе что угодно? Ведь маг может наколдовать столь много, что воображение не может охватить объем всего, что его интересует. Эллана прикинула в уме: стать самым сильным из числа тех, кто обладал столь огромной мощью, быть во главе их аппарата, восседать на троне, что стоит в самом центре Тени?
Озвучь она эти мысли, Фен’Харел бы обиделся. Хорошо, что дикарка тактично промолчала. Луна над пустыней висела низко, огромный лик ее вот-вот коснется края песчаной горы. Нет… Не коснется. Ветер уже сдул ее в другую сторону, затем снова и снова. Эллана следила за дорогой не так пристально, как за искорками в глазах ее эвануриса. Фен’Харел смотрел вперед, смотрел за тем, как шипастая старая ящерица перебегает ему дорогу, помахивая ядовитым хвостом.
– Больше всего на свете я мечтаю показать тебе Тень, – ответил он, лукавя.
И встретить тебя, Эллана, на пару столетий раньше.
========== 23. Run, run, run away ==========
– Нам повезло, друзья, что этот славный во всех смыслах день выдался солнечным и приятным! Ни ветерка, ни тучки, ни дождя. Разве не чудно? – спрашивала Андруил, излучая улыбку.
– Нам повезло, что погода покорнее, чем твоя золотая галла, – ввернул Фен’Харел, раздражаясь этой наигранностью.
– Да, тут есть и наша заслуга, признаю. Но в чем ее нет?
Охота оказалась торжественней, чем дикарке виделось прежде. Из долгих и нудных разговора с Фен’Харелом Эллана поняла, что мероприятие это большое и шумное, но чтобы шумное настолько… Вот это был сюрприз для эльфийки, что никогда прежде не видела столько народа в одном месте. Девушка смущенно, но любопытно разглядывала стройную толпу клейменых собственной кровью рабов. Шартан смотрел вперед, стоя меж своим бывшим хозяином и вертлявым Синтаром, что держал спину удивительно прямо, а подбородок до смешного высоко.