Я скажу тебе, что отец уже третий месяц не отвечает на мой один-единственный вопрос. Он прикрылся мной и выскользнул, как сраная пиявка. Передает мне деньги, оплачивает услуги нужным людям на воле… и молчит, твою мать.
Я скажу тебе, как меня достали мои долбаные ребятки, которые хотят все здесь делать по-своему, а потом бегут ко мне и требуют, чтобы я их поддержал.
А еще я скажу, что ты все забрал у меня, Грейджой. Даже моих собак.
Ты нужен мне, Теон, но я никак не могу до тебя достучаться, паршивая ты каракатица.
А как я могу достучаться, если ты даже не хочешь прочитать то, что я, твою мать, пишу тебе?!
Я думал, что я смогу забыть тебя, но у меня нихрена не получается. Прошло столько месяцев, а я до сих пор не могу выбросить тебя из головы.
Может, подскажешь фамилию своего лекаря-умника, который тебе так помог? Может, и меня он выручит? Даст какую-нибудь химию и кучу дурацких советов, чтобы я забыл тебя.
Но нет, Грейджой. Я тебя не забуду. И ты не сможешь меня забыть.
И хотя ты рвешь мои письма, это ничего не изменит.
Ты все равно не сможешь разорвать эту проклятую связь между нами. Как и я.
И как же меня все это бесит, Теон Грейджой, ты даже не можешь себе представить…”
Теон горько рассмеялся. Он налил еще виски и выпил его медленно, крупными глотками. Голова закружилась, он давно не пил ничего крепче чая.
Вот так. И ты пьешь, и я.
Теон наполнил стакан снова, оглядываясь по сторонам. На холодильнике лежал блокнот, в котором он составлял списки: продукты, корм для собак и прочее, что нужно было заказать в гипермаркете с доставкой.
Он отхлебнул виски и вырвал из блокнота лист. Край получился скошенным, но это было неважно. Теон поискал ручку или карандаш — но нашел только невесть как оказавшийся на кухне зеленый фломастер. Зубами он содрал колпачок и начал писать кривыми буквами — кисть без мизинца давала ему недостаточную опору. Он сделал следующий глоток виски и продолжил писать. А затем опустошил стакан до дна.
“Это ты забрал у меня все. Друзей. Семью. Здоровье. Счастье. Мои пальцы. Мои надежды. Мое будущее. Мою жизнь. Это ты портишь все, к чему прикасаешься. Я тоже хочу забыть тебя навсегда. Лучше бы ты убил меня тогда, в подвале”.
Теон скомкал листок, и на его белой изнанке проступили зеленым буквы и знаки препинания, куда пришелся больший нажим фломастера. Он, шатаясь, побрел в прихожую и швырнул бумагу за дверь. После налил себе еще виски и тихо заплакал. Слезы капали в стакан, расплываясь на маслянистой поверхности темно-желтого напитка.
Через несколько минут он опомнился и бросился к двери. Теон распахнул ее, чтобы забрать листок, и, порвав его в клочья, выбросить в мусор.
Но под дверью уже ничего не было.
Он пошел в комнату, содрал футболку с кракеном и упал ничком на кровать.
========== Глава 3 ==========
Совершив над собой неимоверное усилие, он открыл глаза, и с тихим стоном закрыл их снова. Вчерашнее неумеренное пьянство обернулось жесточайшим похмельем. Теон попытался приподняться на кровати, но, лишь немного привстав на локтях, обессиленно повалился обратно.
Седьмое пекло, зачем я вчера так надрался? Правильно Рамси запрещал мне пить!
От этой мысли, от внутреннего одобрения действий Рамси, так внезапно возникшего в его гудящей голове, Теон в ужасе подскочил и неловко схватился за спинку кровати.
Его мутило, дико трещала голова и безумно хотелось пить. И он понял, что в таком состоянии он не сможет пойти на работу. А ведь надо было еще погулять с девочками!
Теон с огромным трудом сполз с кровати, прошлепал босыми ногами по линолеуму, поджимая оставшиеся пальцы. Он повернул кран с синей каплей и начал жадно пить, склонив голову набок. Теон с хлюпаньем втягивал в себя воду и фыркал, когда она норовила затечь в нос.
Девочки обступили его, они суетились вокруг и хотели есть. Но перед этим их надо было вывести на прогулку. Теон снова застонал, но делать было нечего — надо было собираться и идти с собаками на улицу.
По дороге на площадку он набрал номер Манса и признался, что сильно перепил вчера и сегодня прийти не сможет. Манс в ответ расхохотался: ему всегда нравилась честность, но от его смеха в голове у Теона ужасно звенело, а в животе что-то противно сжималось. Потом Манс спохватился и уточнил, все ли у него в порядке. Теон безжизненным голосом заверил, что все хорошо, просто он вчера решил снять напряжение и не рассчитал дозу. Он пообещал Мансу, что не намерен уходить в запой и завтра обязательно выйдет на работу. Он вернулся с прогулки, еле волоча ноги, и снова завалился спать.
Теон открыл глаза, когда солнце уже склонилось к горизонту, и почувствовал себя ощутимо лучше. Он приготовил себе обед, если это можно было так назвать: достал из морозилки упаковки с тефтелями и каким-то разноцветным рисом, высыпал содержимое в большую черную тарелку и поставил в микроволновку. Из прошлой жизни он помнил, что похмелье лучше переносится на сытый желудок. Он достал из холодильника молоко — запивать. Поначалу еда поглощалась с трудом, его все еще мутило.
Девочки сидели рядом и молча выпрашивали куски, глядя на него голодными глазами. Теон не выдержал и вручил каждой по тефтеле — сейчас он был не в том состоянии, чтобы сопротивляться их жадным взглядам.
Допив молоко прямо из бутылки, он поставил посуду в раковину, но тарелка выскользнула из непослушных пальцев и с грохотом повалилась в мойку. Теон болезненно поморщился от громких звуков — ощущение было не из приятных, будто его ударили по голове тяжелым молотом.
Теон упал на постель и начал бездумно следить за игрой солнечных зайчиков на потолке: проезжающие по улице машины ловили стеклами свет заходящего солнца, и яркие блики плясали у него над головой. Ему в спину упиралось что-то длинное, небольшое и твердое, давя в поясницу. Теон порылся в одеяле, достал толстый зеленый фломастер и недоуменно посмотрел на него, не понимая, откуда он мог взяться в его постели. Может, принесли девочки?
И тут он вспомнил.
Он написал письмо Рамси. Всего несколько строк, но он это сделал. Его начало мутить с новой силой, он перевалился через край кровати, голова свесилась почти до пола. Он попытался дышать размеренно и глубоко, чтобы удержать в желудке обед. Через некоторое время сердце перестало заполошно метаться в груди, он справился с тошнотой и успокоился, уговаривая себя, что этот измятый клочок бумаги соседи могли принять за обычный мусор и выбросить на помойку.
В глубине души он понимал, что письмо наверняка будет доставлено адресату. Но он гнал от себя эту мысль и старался думать о том, что Рамси не выйдет из тюрьмы никогда, и надо перестать его бояться.
Перестать. Так просто сказать. И так трудно, так невозможно перестать чувствовать этот мерзкий липкий страх.
Его жизнь снова вошла в привычный ритм: дом, работа, собачья площадка. Но теперь Теон был готов выть от тоски. После отъезда Джона он отчетливо ощущал всю бессмысленность того, что делал каждый день.
Он никогда не признался бы себе в этом, но сейчас он ждал нового письма в плотном желтом конверте. Потому что оно могло хоть что-то изменить в однообразном, застывшем вязком болоте его жизни.
И новое письмо появилось на пороге его квартиры в свой срок. Поднимая с пола конверт, он отвлеченно подумал о том, что будет, если заделать намертво щель между полом и дверью. Куда будут запихивать новые письма — в почтовый ящик или придумают что-то более оригинальное?
С письмом в руке Теон неспешно направился на кухню, заварил черный чай в большой кружке и забрался с ногами в свое любимое кресло. Он подул на чай, тот был очень горячий, но Теон не разбавил его холодной водой, а стал ждать, пока остынет. Он оторвал тонкую полоску по краю конверта, достал тщательно сложенные листы и начал неторопливо читать.