Звучит банально, не правда ли? Недавно я обедал с одним очень состоятельным и известным российским бизнесменом, разговаривали о многом, и каким-то образом беседа зашла о книгах. Он мне признался, что в настоящее время вообще ничего не читает, сказал буквально следующее: «Ты знаешь, с каждым годом понимаю, что нет ничего интереснее общения с человеком. И что именно через общение быстро передаются знания». И добавил, что в последнее время у него просто нет времени на чтение, слишком много общения. Каждый день по нескольку встреч.
Конечно же, в детстве желание общаться с людьми у меня было неосознанным. Мне просто многое было интересно. А людям в целом это нравится. Они только и ждут, чтобы рядом появился кто-то, искренне заинтересованный их личностью, кому они смогут передать то, что они знают и умеют, поведать о том, что их волнует и составляет смысл их жизни.
Так у меня появилось несколько наставников: руководитель шахматного кружка, наш трудовик, преподаватель математики и физики, наша классная руководительница Людмила Васильевна Фокина – преподаватель литературы – и семидесятилетний сосед, который учил меня многим жизненным премудростям. Есть кое-что общее у этих очень разных людей. Как правило, их знания, опыт и навыки были невостребованны или не очень интересны не только большинcтву моих сверстников, но и вообще окружающим людям.
Я помню, что на уроках труда и часто после них мы оставались вдвоем с нашим мастером Степаном Макаровичем и делали какие-то толкушки, деревянные ложки или точили на токарных и фрезерных станках запчасти к мопедам и лодочным моторам. Моя бабушка в Находке работала инструментальщицей в порту, и я мог добывать списанные резцы для токарных станков, фрезы и другие инструменты, которых в школе, увы, не было. Станки были, но расходные материалы к ним не поставлялись в школу годами, и их было невозможно купить (это так, напоминание для тех, кто вспоминает социализм только в радужном свете).
Мне очень нравилось что-то делать своими руками, от банальных поделок из дерева – ложек, кружек, толкушек – до самых сложных деталей из металла, которыми я успешно заменял сломанные части своего мопеда и лодочного мотора. Купить что-то нужное в магазине запчастей было сложно, многое приходилось делать самому.
Благодаря дружбе с мастером Степаном Макаровичем я летом после седьмого класса получил свою первую серьезную работу. Подрядился делать в нашей деревянной школе крыльцо и перестилать полы в классах.
Тогда же я впервые пилил доски бензопилой «Дружба». Честно говоря, было страшновато: адский стрекот мотора, лязгающая шипастая железная цепь. Ты пилу прислоняешь к доске, а у тебя ее вырывает из рук. Несколько часов маялся, пока не догадался, что надо упираться в дерево специальными зацепами на корпусе пилы, после чего все движется легко.
Тогда за крыльцо и перестеленные полы в классах я заработал свои первые сто рублей. Приличная сумма для школьника за месяц работы.
Много чему я научился у нашего мастера, но еще большему меня научил крепкий дедок, охотник и рыболов, что жил по соседству. Не знаю уж, как могут сойтись до состояния «не разлей вода» чужой дед и подросток, но что было, то было. Дед Семен научил меня, как разбирать и собирать мотоцикл, какие детали протачивать и дорабатывать, чтобы выжать из старого «Восхода» максимум возможностей и чтобы при этом он служил долго и безотказно. Научил рыбачить и делать снасти. Плести сети и делать переметы на калугу.
Одну рыболовную сеть длиною около сорока метров я сплел и сделал полностью сам, за зиму. Правда, ее даже помочить в воде не удалось. Только мы с пацанами весной выбрались на рыбалку и только приготовили снасти – откуда ни возьмись, появилась рыбинспекция на вертолете. И труд многих месяцев был конфискован, хотя так и не поймал ни одной рыбы.
Дед Семен научил меня делать превосходные ножи. Можно ли сделать нож, например, из широкого плоского напильника? Напильник очень твердый и хрупкий. Точить его, даже на станке, – неблагодарное дело. Поэтому его сперва надо «отжечь»: нагреть докрасна в печи или паяльной лампой и потом медленно остудить на воздухе. Как правило, металл при такой операции синеет и становится очень мягким. После этого напильник можно точить и обрабатывать на обычном наждачном камне. Так его и точишь, до того момента, пока нож не примет нужные очертания. Однако саму режущую кромку в мягком состоянии нельзя затачивать, ее надо оставлять толщиной со стенку спичечного коробка. Если сделать тоньше, металл лезвия при дальнейшей обработке поведет волнами. Потом наступает ответственный момент. Обработка металла в мягком состоянии закончена, как теперь его опять сделать твердым? Его надо закалить: опять нагреть докрасна и резко опустить в емкость с машинным маслом. Заготовка опять станет твердой и хрупкой, почти как напильник, из которого она была ранее сделана. Хрупкость и твердость обычно являются противоположностью мягкости и гибкости. Если нож будет слишком твердым, он сломается пополам при малейшей нагрузке на изгиб. Если будет слишком мягким, то постоянно будет тупиться кромка.