— Привет, Эрих, — Лорэлай улыбнулся и уселся в кресло перед письменным столом. — Как ты сегодня?
— В порядке. А ты, я вижу, решил немного поменять имидж?
— Не только имидж. Жизнь, Эрих, жизнь.
Эрих усмехнулся, опустив бесцветные ресницы. Жизнь…
Тем временем вампир положил перед Резугремом несколько папок, которые принёс с собой.
— Что это? — без интереса спросил тот.
— Небольшой подарок мне, — улыбнулся, как ни в чём ни бывало, Лорэлай. — От тебя требуется всего лишь пара подписей.
Эрих чуть нахмурился и быстро просмотрел бумаги.
— Дарственная на корпорацию «Танатос»? — он поднял глаза на вампира. — Лори, у меня сегодня нет настроения для твоих выходок.
— Если это и выходка, то последняя, — лицо Лорэлая чуть дёрнулось, но улыбка не исчезла. — Я много прошу?
— А как сам думаешь?
— Эрих, — Лорэлай поднялся с кресла, чуть приподняв лицо, обошёл стол и обнял Эриха со спины, положив ему подбородок на плечо. — Ты совсем забросил корпорацию. Хочешь, чтобы директора стали такими же, как Йохан? И в конце концов уготовили тебе судьбу Дагмара?
Резугрем вздрогнул. Напоминание о Дагмаре — как удар ножом в спину.
— Мне плевать на все эти интриги, — сухо проговорил Эрих, поднимаясь и убирая с себя прохладные руки вампира.
— Зато мне не плевать, — сурово перебил его Лорэлай. — Сейчас корпорация правит городом. Но, думаю, в Парламенте не дураки сидят. Едва почуяв, что тебе, как ты говоришь, «плевать», правительство мигом нанесёт удар. И возможно, с твоим последующим физическим устранением.
— Плевать, — глухо повторил Эрих, стоя у стеллажа с книгами и проведя пальцами по потёртым корешкам. Кожа почти как человеческая. Такая тёплая.
— А раз плевать, то почему ты не хочешь подписать эти чёртовы бумаги? — всплеснул руками Лорэлай. — Если корпорацией буду владеть я, то никто не посмеет даже пискнуть. Никто не посмеет угрожать мёртвым и напоминать им об их правах. Точнее, об отсутствии каких бы то ни было прав! «Танатос» будет править этим миром!
— Тебе мало власти в твоих клубах? — негромко спросил Эрих, не поворачиваясь.
— Ты называешь этот балаган властью? — фыркнул Лорэлай, опустившись в кресло и закинув ногу на ногу, и его лакированные чёрные туфли чуть скрипнули. — Кучка экзальтированных придурков, верящих в старые легенды. Я не властитель. Я фетиш.
— А ты хочешь чего-то иного? — безразлично поинтересовался Эрих, не поворачиваясь.
— Да! — Лорэлай чуть наклонился вперёд и поджал губы. — Да, чёрт побери, хочу! Я хочу, наконец, чтобы меня воспринимали всерьёз. Не куклой под стеклянным колпаком и не идолом на алтаре. А нормальным живым человеком. Человеком, способным править.
— Ты не живой. И ты не человек! — рявкнул Резугрем, мотнув головой. В кабинете воцарилась тишина.
Лорэлай смотрел на него своими большими тёмными глазами. В них дрожал жемчужный свет сумрачного вечера, как будто вампир собирался заплакать. Но Лорэлай не собирался. Он поднялся, отошёл к окну и проговорил:
— Ты так и не ответил на мой вопрос. Что мешает тебе подписать эти бумаги?
— Память о Дагмаре. Этого достаточно, — отрезал Эрих.
Лорэлай резко развернулся к нему и выкрикнул:
— Ах вот как! Память! Может быть, ещё и любовь?!
— Может быть, ещё и любовь, — глухо отозвался Эрих.
— Значит, меня ты не любишь?!
— Люблю.
— Ах, любишь? Для начала ты убил меня, отключив от аппарата, затем ты выдернул меня с того света, не позволив упокоиться с миром. Сделал из меня… это!
Он всплеснул руками, будто указывая на самого себя, и оскалил зубы. Но Эрих не смотрел.
— А потом ты запер меня в своём доме, никуда не выпускал, запрещал общаться с кем бы то ни было, иногда лишь демонстрировал высшему обществу как диковинку. Внимание, внимание, дамы и господа! Поющая мертвечина! Не проходите мимо! И после этого ещё смеешь говорить мне о любви?! Чем же докажешь? Не хочешь даже поставить пару подписей на этих проклятых бумажках!
— Это будет не доказательством любви. А доказательством слабости. Корпорация принадлежит Дагмару, он лично подписал дарственную на меня. И я не пойду против его воли только потому, что ты так захотел.
— Дагмар мёртв!!! — заорал Лорэлай, зажмурившись. Эрих вздрогнул и прикрыл глаза. Ещё удар ножом. Теперь в сердце.