И, всё-таки, она выглядела намного старше своего возраста!
***
Два года слились в череду нескончаемых миссий и тренировок. Восьмой практически свыкся со своим именем и без проблем отзывался на него.
Он старался успеть как можно больше, уйти как можно дальше, осмотреть весь мир. Чего он только не видел на миссиях! И радужные снега, и невероятных размеров насекомых, и ещё более странных людей, чем в Конохе — всего этого было в достатке.
И каждый раз, возвращаясь в клановый квартал к Хинате, он понимал, что она всё ещё самая родная для него в этом сумасшедшем мире.
Он не позволял себе нежности рядом с ней, не брал за руку. Обнимал очень осторожно, едва касаясь. Млел от мягких поцелуев и мог лишь мечтать о чём-то большем. Из страха навредить Восьмой мог только смотреть на свою жену, когда она спала. Но даже этого хватало, чтобы ощущать себя почти счастливым.
Когда в деревню вернулся Узумаки, бывший другом Хинаты, Восьмой ощутил укол ревности. Наруто позволял себе всё то, чего не мог он сам: объятия, прикосновения и смех.
И эта ревность разгорелась бы диким пожаром, если бы у Узумаки в скором времени не появилась невеста.
Жрица Шион до боли была похожа на Хинату, но не была ею.
***
Третье полное ужаса воспоминание появилось после разрушения Конохи.
На самом деле, Восьмому было плевать на деревню. Он немного волновался о соклановцах, к которым успел привыкнуть, и о садике, который полюбил всей душой.
И его сердце сжималось от мысли, что с Хинатой могло что-то произойти. Поэтому когда он в чёрно-белом мире бьякугана увидел слабый огонёк её чакры, то кинулся к нему без разбора.
Пламя чакры в её теле едва трепыхалось. Но она была жива. Жива!
В ту ночь он нарушил собственное правило и всё-таки прикоснулся к Хинате. Они занялись любовью как дикие звери, скрытые лишь тонкой тканью ненадёжной палатки.
Восьмой смотрел в прекрасные глаза своей жены и видел в них отражение собственного желания.
Она была не против.
***
В медитации перед новой мировой войной шиноби Восьмой принял своё новое имя. На адаптацию у него ушло несколько больше времени, чем говорили: не пара месяцев, а два года. Он уже даже не был уверен, что находится в симуляции. Могло ли быть так, что вся его прошлая жизнь — лишь хорошо запомнившийся сон?
Сражение в объединённой армии шиноби запомнилось Неджи постоянным напряжением. Особенно оно скапливалось в уголках глаз: бьякуганы начинало печь от малейшей подачи чакры.
Неприятно, но терпимо. Его «волшебное» зрение позволяло отделять врагов от друзей, а потому Неджи пришлось попрощаться со сном. Доходило до того, что он просто выключался на полчаса, потому что мозг требовал передышки.
Белые человекоподобные твари лезли из всех щелей. И в какой-то момент всё прекратилось: тело Неджи обвили гибкие белые ленты, дышать стало нечем.
Сознание померкло.
***
— Мозговая активность высокая, центры… по идее, он должен нас слышать.
Это было давно забытое ощущение: в глотке у него что-то находилось. Он хотел было вскочить, отпрыгнуть, да хотя бы открыть глаза — и не смог.
— Эй-эй, Восьмой, как себя чувствуешь? О, ты и правда меня слышишь! С добрым утром, красавица!
«Нет, нет… нет. Верни меня. Верни меня!» — думал Неджи.
Собственная беспомощность била по нервам. Два года в шкуре шиноби сделали из него совершенно другого человека, и теперь невозможность пошевелиться была подобна смерти.
Нет. Она была хуже смерти!
Пищали приборы, провода по-змеиному вились вокруг. С глаз сняли повязку, и чернота с плавающими кругами превратилась в ослепительный свет.
— Мы тут тебя немного подлатали, — ухмылялось пятно с очертаниями давнего знакомого. — так что сейчас будет больно. Терпи!
Глотку разрывало. Неджи с облегчением ощутил, как из него вытащили трубку. Первые вдохи обрывались кашлем, попытки сказать хоть что-то превращались в хрипы. Учёный заинтересованно щурился.
— О, да ты ещё и в своём уме! Потрясающе! Чего хочешь?
— В-вер…
— Да-да?
— Верни!
— Мы тебя еле откачали, друг мой, какое «верни»? Нет уж, нет уж.
Неджи дёрнулся, часть проводов натянулась так, что едва не выскочила из его головы.
— Эй-эй, спокойнее! — забеспокоился учёный. — А ну прекрати! Чёрт бы тебя побрал, Восьмой!
В руку Неджи впился шприц, от места укола тотчас распространился жар. Приборы заверещали ещё противнее, а учёный зашёлся руганью.
В следующее мгновение Неджи выпал из кокона прямиком на руки своим сокомандникам. Под сердцем у него вновь пульсировал очаг чакры.
***
— Что значит «её нет»? — удивился Неджи.
— То и значит, — призывной мопс Хатаке почесал за ухом. — Нет её, и всё. Совсем нет, как будто она в призывном мире.
— Кацую не перемещала её, — нахмурилась Тсунаде. — Я уже общалась со слизнем. Последнее, что она помнит — это то, как Кагуя швырнула Хинату в портал.
— Да он может вести куда угодно! — всплеснул руками Узумаки.
Импровизированное собрание по поводу пропавшей Хинаты длилось уже довольно долго. Сначала клоны Узумаки прочёсывали лагеря шиноби, затем Наруто вошёл в режим отшельника и принялся искать девушку по следу чакры. Члены клана Хьюга с квадратными от усердия глазами скакали тут и там с той же целью.
Слова Паккуна всё объяснили. Хинаты не было в этом мире.
Но и на призывном плане слизней её тоже не было. Где же её искать?
— А Хината не может быть у других призывных существ? — спросил Неджи.
Наруто, казалось, задумался. Потом его взгляд скользнул к полевому госпиталю, и в глазах Узумаки зажёгся огонь.
— Шион! — завопил он, размахивая руками. — Нужна твоя помощь!
Жрица, хоть и не была шиноби, явно устала не меньше ниндзя. Её способности к предсказанию благодаря постоянному использованию существенно улучшились: теперь Шион могла видеть не только смерть, но и другие события. Она точно могла помочь найти Хинату.
Неджи едва не хлопнул себя по лбу. И как он сам не подумал об этом?!
Но даже благодаря предвидению поиски Хинаты существенно затянулись. За прошедшие десять месяцев успели отстроить не только Коноху, но и другие деревни. Павших в войне похоронили и оплакали. Клан медленно поднимался на прежний уровень силы.
Ханаби с Хиаши мотались по всей стране огня, как проклятые. Нужно было перезаключать все торговые договора, налаживать утерянные в неразберихе связи, восстанавливать утраченное благосостояние. Потери в войне оказались скорее экономическими, чем среди людей, во многом благодаря перестраховщице-Хинате.
Возвращение жены было каким-то будничным. Наруто позвал Неджи на седьмой полигон, откуда Хатаке Какаши уходил в другие миры благодаря своему шарингану. По словам Шион, сегодня был тот самый день.
Из чёрной воронки вышел Какаши, ведущий под руку драгоценную для Неджи девушку. Хината выглядела так же, как и в день, когда она исчезла: мятая куртка, штаны в пыли, скол на подошве жёстких сапог. Только чёлка появилась, которая сильно меняла восприятие её лица.
Наруто как-то говорил о различии в течении времени для разных планов реальности. Похоже, что для Хинаты не прошло и недели с момента её пропажи. Неджи даже выдохнул от облегчения: не желал он своей супруге тех нервов, которые он испытал за десять месяцев разлуки.
Увидев своего мужа, Хината несмело улыбнулась, а её рука в бессознательном жесте накрыла живот.
Всё было ясно и без слов.
Воспоминания о ДО и ПОСЛЕ настолько затёрлись, что осталось только ощущение СЕЙЧАС.