«Нажмите 4, чтобы прослушать сообщение еще раз, 7, чтобы удалить…»
7.
Контакты — удалить. Очистить все следы, какие только можно.
Хотя Хуан, разумеется, прав — это все равно не спасет.
Я понимала, почему он даже не рассматривал возможность сдаться перцам, чтобы спасти себе жизнь. За то, что мы сделали — точнее, попытались сделать — нас достали бы и в тюрьме.
Вечером в новостях сообщили о «еще двух эпизодах, связанных, по всей видимости, с войной наркокартелей» — перестрелке в порту и сгоревшем лимузине «линкольн», найденном в нескольких кварталах от места первого инцидента. «Внутри автомобиля обнаружены останки двух человек. Машина полностью выгорела, поэтому опознание их на данный момент не представляется возможным. Полиция пока не комментирует, связаны ли эти два происшествия между собой».
Хуан сделал все, что мог, чтобы максимально замести следы, но мы оба знали, что, скорее всего, это только временная отсрочка. По нашему плану лимузин не должен был попасть в руки ни «Тихуане», ни полиции. Мы собирались честно вернуть его в прокатную контору до того, как поднимется шухер. Теперь же перцы обязаны были расследовать дело с двумя трупами, а даже по сожженной машине можно установить довольно-таки много. Они найдут прокатную контору, откуда та была взята — тем более что и оттуда подадут заявление о не возвращенном вовремя лимузине — установят владельца краденых документов и примутся его искать (тем паче что речь о гринго и ситуация чревата международным скандалом, будь он преступник или жертва), а через него могут выйти и на подцепившую его проститутку, а от нее уже на меня. В принципе, я знала, где находятся эти двое (турист все еще пребывал в наркотических грезах, от коих должен был очнуться только по окончании провалившейся операции), и у меня еще было время застрелить их обоих прежде, чем до них доберется кто-то еще. Но, во-первых, не факт, что это решило бы проблему. Перцы отследят путь гринго по биллингу его телефона (до того, как он этого телефона лишился, но тем не менее), и могут найтись свидетели, как он снимал девку а точнее, она цепляла его. А во-вторых — к нему у меня не было ни малейшего сочувствия, но вот поступить так с девчонкой, которая работала на нас — пусть не бесплатно и не зная всего плана, — было бы все-таки западло. Впрочем, и предупреждать ее, что план провалился и ей нужно срочно бежать, не дожидаясь обещанных ей денег на цветочную лавку, я тоже не стала. Она могла подумать, что мы пытаемся ее кинуть, а главное — мне совсем не было нужно, чтобы в ее телефоне остались следы моего предупреждения. Перцам и без того было, что копать, а все, что нароют перцы, может быть слито «Тихуане».
Наш расчет — ну, точнее, расчет Хуана, хотя я и согласилась с ним — строился не на том, что нас в принципе не смогут вычислить, а на том, что у нас будут время и деньги, чтобы скрыться. По первоначальному плану мы должны были сначала уехать в Мехико и уже там дожидаться американских виз. Теперь это уже не имело смысла. Той заначки, что у меня оставалась, хватило бы только на то, чтобы с максимальной скоростью свалить в Штаты нелегально. Тот самый хьюман трафик, от которого я всегда держалась подальше, не желая влезать в этот слишком стремный и грязный бизнес. И вот теперь мне предстояло стать его частью не в качестве организатора, а в качестве простого клиента. Прекрасно зная, что здесь нет никаких гарантий — даже тех весьма сомнительных, что получает клиент проститутки или наркоторговца — и кинуть могут на каждом шагу.
Мне удалось раздобыть липовую ксиву, но я понимала, что на КПП на границе или в аэропорту с ней лучше не соваться — там проверяют чип, который нельзя подделать. Но в Штатах, где-нибудь в глубинке на севере, где нет той бдительности, что вблизи от мексиканской границы, я рассчитывала с помощью этой ксивы получить уже настоящее американское ГО. Так что пересекать границу все равно надо было нелегально. В составе группы таких же отчаявшихся бедолаг, надеющихся на чудо Американской Мечты. Только я была не столь наивна, как большинство из них — но мне это уже ничем не могло помочь. Мне оставалось только положиться на удачу точно так же, как они — и довериться людям, которым, как я точно знала, доверять не стоит.
Нас собрали в группу их двух десятков человек и загнали в рефрижератор. Большую его часть занимали коровьи туши, и лишь в том конце, что ближе к кабине, был отгороженный стенкой закуток размером два с половиной метра в ширину (и столько же в высоту — внутренние габариты рефрижератора) и метр в глубину. Вот в этом закутке мы и должны были стоять в четыре ряда, прижатые друг к другу. В тесноте, впрочем, был свой плюс, поскольку рефрижератор работал на полную мощность, и в кузове было, наверное, — 10, если не ниже — и хотя нас предупреждали, что будет холодно, у большинства не было по-настоящему теплой одежды. (Зимняя одежда — вообще не самый популярный товар в Тихуане, хотя, конечно, в принципе достать ее можно — как правило, в дорогих спортивных магазинах, торгующих шмотками для лыжников и альпинистов.) На мне самой была куртка с капюшоном на завязках, джинсы и кроссовки — наряд, подходящий для температуры около нуля, но не для мороза — а кое-кто и вовсе явился в фуфайке и сандалиях на босу ногу. Снаружи было +35, и на это, как нам сказали, и делался расчет — мол, если пограничники и заглянут в кузов, то лезть с жары в мороз и протискиваться между обледенелыми тушами точно не захотят. Так что теснота помогала согреться. Само собой, в закутке не было ничего, похожего на окна, но под потолком имелась тусклая лампочка, которая, как нам объяснили, гаснет автоматически, как только отпираются внешние двери фуры. Делалось это с двумя целями — во-первых, чтобы ни один лучик не пробился из закутка и не выдал наше убежище, а во-вторых, чтобы дать нам знать, когда кто-то заглядывает внутрь рефрижератора и надо вести себя тихо, «даже не дышать».
Какое-то время машина ехала, очевидно, по улицам Тихуаны, останавливаясь только на светофорах, а затем поползла медленно и встала уже надолго. Нас предупредили, что стояние в очереди на пограничный досмотр «займет время», и чтобы мы не напивались и не наедались перед поездкой, поскольку возможности сходить в туалет, естественно, не будет. Но все равно большинство моих спутников, похоже, верило, что это ожидание продлится минут сорок. Однако оно затянулось на много часов. И все эти часы мы должны были провести на ногах, стоя на морозе практически без возможности сменить позу.
Холод все-таки не был самой большой проблемой. Когда нас только загружали, я сказала, чтоб те, кто одет теплее, встали по периметру, а те, кто легче — в середину (кое-кому явно не понравилось, что я «раскомандовалась», но совет был очевидно разумный, и возражать никто не стал). Тепло тел и дыхания двадцати человек способно в значительной мере обогреть маленькое помещение, которое они заполняют практически целиком (не считая свободного пространства над головами), даже когда от стен идет ледяной холод. Хуже была почти полная неподвижность, а еще хуже — духота. Какая-то вентиляция в закутке, само собой, была, иначе мы бы задохнулись очень быстро — но она была явно недостаточной. То есть она была устроена в крыше, чтобы воздух выходил вверх и нас не учуяли собаки, а углекислый газ тяжелее воздуха и скапливается внизу. Поначалу духота была еще не так заметна из-за холода, создававшего обманчивое ощущение свежести, но постепенно стоять в этом железном ящике становилось все тяжелее.
Среди нас была одна женщина с ребенком — девочкой лет девяти. Поначалу тот тип, что формировал нашу группу, не хотел их брать, говоря, что с детьми вечно одни проблемы, они начинают ныть в самый неподходящий момент и могут тем самым выдать всю группу. Да и мамаша, по его словам, была слишком толстой и занимала лишнее место (хотя на пару с худенькой дочкой в среднем получался как раз нормальный объем). Но женщина божилась, что ее дочка выносливая, как кактус, и не будет канючить, что бы ни случилось — а главное, предложила уплатить двойную цену и за себя, и за девочку, и их взяли.
На самом деле эта тетка была не толстая, а беременная, но скрывала это, потому что тогда бы ее точно не взяли — и правильно бы сделали. Если бы я вовремя это поняла, я бы сама ее выдала. Но я не очень-то шарю в таких вещах, а другие женщины, что были в нашей группе, прикрыли ее из бабской солидарности, сентиментальные дуры. Пусть, мол, родит ребеночка в благословенных Штатах, где он сразу станет Американским Гражданином, не то что мы, люди второго сорта. На самом деле до родов там было еще далеко, а вот выкидыш в этой давке никому из нас точно был не нужен, и ей самой в первую очередь. Но разве дуры думают о последствиях своей доброты?