~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Выйдя из библиотеки восьмой, немного пройдя, остановился у стены, опираясь на неё рукой. Боль в ногах была очень сильной, он уже жалел о том, что решил найти библиотеку, лучше бы он сейчас лежал и дал бы им отдохнуть, потому что от завтрашнего дня не стоило ждать ничего хорошего. И зачем ему сейчас книга, он даже сам не понимал и не мог объяснить свой поступок. Он почувствовал какое-то движение, слышно было, что кто-то шёл по залу. Восьмой притаился за колонной у стены, в проёме между колоннами, вдалеке посередине зала показалась фигура Георгия, в своём светло-сером до пола балахоне. Он шёл, заложив руки за спину и погруженный, как видно, в глубокие размышления. Поравнявшись с колонной, за которой притаился восьмой, он остановился и не поворачивая головы застыл неподвижно. Восьмой чувствовал - Георгий знает, что он здесь и не глядя смотрит на него, но постояв несколько секунд, Георгий пошёл дальше, не обращая больше ни на что внимания.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- О чём же я по-Твоему молчу?
Не думаешь ли Ты что я поверю и бескорыстие приму
Тебе открыл мечту - мне радость лишь мешать Тебе!
- Мешать..., и что потом?
Не сможешь ты ничто нарушить
Лишь потеряешь путь к себе
Не сможешь обрести Меня!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Добравшись, наконец, до своей комнаты, погасив свет, восьмой лёг в кровать и накрылся с головой одеялом, положив книгу рядом на подушку. Он не собирался читать или вообще что-то делать. Он сжался в комок и застыл так под одеялом в темноте, глядя опустошённым бездумным взглядом в пространство тьмы, лишь наблюдая со стороны на то, что было единственным сейчас в его жизни: как болят его ноги, лицо, как ноет и ломит от усталости всё тело. Потом, через некоторое время, в голове начали проноситься, независимо от его желания, образы, пустые фразы, мысли. На сердце было очень тяжело, даже невыносимо горько. Эта скопившаяся горечь сейчас вдруг накрыла незащищённого восьмого, а он даже не пытался сопротивляться ей: "Почему в моей жизни всё так плохо? - спрашивал он себя, - почему я не могу жить, как все обычные люди? Почему я всё время чего-то жду? Чего мне ждать? От кого? - восьмой чувствовал, что сейчас расплачется, комок в горле душил его, - Мама..., ну что я такого сделал, что..., где ты...? - восьмой чувствовал, что слезы все-таки стоят в глазах. Он много раз в своей жизни силился вспомнить её и не мог, только что-то тёплое, ласковое..., она держит его на руках, говорит ему что-то, смеётся и целует его в лоб, щеку, прижимает его к себе..., и каждый раз все воспоминания на этом обрываются...- я завтра утону, - восьмой вспомнил, как он хватал кого-то за руку, которая была уже мертва, - просто утону и всё закончится. Я никому не нужен! Никто не пожалеет обо мне..., и мне никого не жаль. У меня ничего нет и никого..., даже имени..., только инвентарный библиотечный номер, - он представил, как нырнёт незаметно под воду и будет со всех сил плыть вглубь, чтобы больше никогда не всплыть..., - завтра...".
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- Мне в жизни цель - чтоб погубить Тебя!
В противоречии к тебе найду я радость что дал Ты мне
Во всём что сделать Ты задумал или обрёл я разрушать лишь стану
Не помогать не следовать во всём чем занят Ты а погубить!
Вот Твой удел в моём стремление к Тебе!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Вдруг неожиданно прозвенел не громкий звук гонга. Полночь, решил для себя восьмой, значит в четыре тоже будет гонг, не просплю - последний гонг в его жизни, с некоторой решимостью, констатировал он.
Во сне восьмой стоял среди множества людей и все кого-то ждали, глядя в сторону. Из-за поворота то ли дома, то ли скалы вышла средних лет женщина с прямыми темными волосами и направилась к нему. Все расступились, улыбаясь ей, а она ни на кого не глядя, только смотря на восьмого, подошла к нему и поцеловала его в щеку... "мама...".
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- Ты хочешь погубить всё что задумано?
- Не всё что сделано тобой...
Тебя я погубить надеюсь!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Восьмой проснулся резко, как от толчка. Было очень холодно, подушка заиндевела, изо рта шёл пар, вокруг было абсолютно черно. Восьмой лежал не шевелясь, глядя в черноту, и внутри него была чернота, он с ней слился и ждал гонга - как приговора.
Раздался гонг, восьмой резко повернулся в постели и включил свет, с подушки что-то упало. Наклонившись, восьмой увидел, что книга, падая, раскрылась и лежит текстом вниз на каменном полу. Он застыл на некоторое время, раздумывая, потом осторожно взял книгу, не закрывая и начал читать первый попавшийся на глаза текст с начала абзаца: "... Итак, чего же я заслуживаю, будучи таковым? Чего нибудь хорошего, о мужи афиняне, если уже в самом деле воздавать по заслугам, и притом такого хорошего, что бы для меня подходило. Что же подходит для человека заслуженного и в то же время бедного, который нуждается в досуге вашего же ради назидания? Для подобного человека, о мужи афиняне, нет ничего более подходящего, как получать даровой обед в Пританее, по крайней мере для него это подходит гораздо больше, нежели для того из вас, кто одержал победу в Олимпии верхом, или на паре, или на тройке, потому что такой человек старается о том, чтобы вы казались счастливыми, а я стараюсь о том, чтобы вы были счастливыми, и он не нуждается в даровом пропитании, а я нуждаюсь. Итак, если я должен назначить себе что нибудь мною заслуженное, то вот я что себе назначаю - даровой обед в Пританее".
Дочитав до конца, восьмой немного подумав, вдруг горько усмехнулся, покачивая головой и глядя куда-то ввысь. В груди опять появилось это тонкое неуловимое чувство грусти и необъяснимого бесконечно далёкого счастья, совсем крохотного, но счастья: "Я здесь... - громко шёпотом сказал он, кому-то вверх, со злостью и решимостью, - слышишь, Ты! Здесь я - вот он..., весь перед тобой...", - потом видимо хотел что-то добавить, но передумал.
Восьмой быстро оделся, намазал мазью ноги и снова забинтовал их, с трудом натянул ботинки. Было больно, но он с абсолютным равнодушием воспринимал её и всё вокруг. Как заведённый он вымылся и вылетел в кухню, ни на кого не обращая внимания взял свою порцию, не разбирая вкуса запихал в себя, как можно больше еды и вернулся в комнату. Он неподвижно сидел на стуле уставившись взглядом в одну точку и ждал звонка.
Стена открылась, они выбежали из пещеры, мороз был лютый. Дышать было трудно, восьмой натянул как можно выше на лицо ворот комбинезона и старался дышать внутрь него, ему это удавалось, ощущая хоть какое-то мнимое тепло. Они бежали в два раза быстрее чем вчера, но мороз пронизывал насквозь и согреться не удавалось. Поев впервые за последние двое суток восьмой чувствовал, что у него появилась энергия. Он бежал не из последних сил, как вчера, а уверенно и чётко, как машина. Они не свернули в сторону озера, а пробежали дальше и стали подниматься по змеевидной дороге всё выше и выше. Километр за километром дорога всё поднималась и поднималась, казалось, что ей не будет конца. Повсюду лежал снег, и они бежали по щиколотку утопая в нём, и всё равно держали как могли строй, хотя измотаны были в конец. Обогнув вершину восьмой увидел далеко внизу маленькое, покрытое льдом, сверкающее на солнце озеро, а дальше за озером в стороне внизу далеко-далеко расстилался перед ними большой город. Восьмой видел только контуры его, он был ровный и круглый, а в самом центре его какое-то очень большое и высокое строение, нити улиц стремились к нему или от него, напоминая паутину. Но сразу же дорога резко свернула в сторону, начался спуск, и все перешли на шаг. Город скрылся за камнями. Спускаясь сверху, восьмой увидел внизу, как на ладони, развилку дорог, откуда вчера они начали расчищать от камней пространство для строительства новой дороги. Но с высоты отчётливо было видно, что она не новая, как он думал вчера, чётко было видно, что там уже раньше проходила дорога, только она сейчас была завалена камнями и угадывались только общие, но чёткие контуры её. Значит, нам надо расчистить от камней, отремонтировать основание и положить сверху новое покрытие, такое же, как то, по которому они сейчас идут. Контуры будущей дороги уходили куда-то в сторону от города, далеко в горы.
Еле живые они добрались до развилки и сразу приступили к работе. Георгий не давал никогда и никому ни секунды на отдых или передышку. Большинство рабочих видимо ещё не смогли полностью восстановить силы за ночь и уже совсем измотались от такого перехода, который они уже проделали. Все еле двигались и скорее напоминали не рабочих, а понурое и неуклюжие передвижение мертвецов, то там, то здесь слышались падения и болезненные вскрики от ударов. Атмосфера была более чем гнетущая, восьмой, как мог, держался, сил пока ему хватало. Они расчищали дорогу от камней и складывали их в большие кучи в стороне. Один рабочий, уложив сверху на груду камней большой плоский камень, стал осторожно спиной спускаться вниз, опираясь руками о камни и повернув голову назад, неожиданно предательский камень соскользнул и с высоты краем упал ему прямо на руку. Раздался сильный треск и истошный крик, все в оцепенении обернувшись смотрели, как тот стоит на коленях и смотрит на свисающую вниз сломанную руку, он был в шоке и видимо не понимал, что произошло. Восьмой всем своим существом резко почувствовал ту боль и то тяжёлое состояние, которое, наверное, испытывал сейчас не только рабочий, но и остальные. Все на какое-то мгновение замерли и только смотрели, не зная, что предпринять. Из-за спин сразу вышел Георгий и спокойно подошёл к рабочему. Не обращая на того никакого внимания, он расстегнул комбинезон и резко стащил рукав с руки, затем одним движением с жутким треском соединил сломанные кости, как соединяют сломанную ножку от стула, и сразу зафиксировал руку жёсткой лангетной, которую перед этим достал из своего кармана, потом натянул рукав комбинезона обратно на руку и застегнул его. Рабочий лежал на камнях без сознания от боли. На всё ушло не более десяти секунд.