Себя познав ты только обретёшь свободу.
- Свободу? А где она иллюзия одна
И разве я свободен от Тебя?
Ведь каждый миг мой Тобою мне открыт
Ни думать ни смотреть ни даже быть
Я не смогу коль нету здесь Тебя
Пройду а может проползу свой век и что?
Куда мой путь зачем Ты породил меня?
Ведь не сказал что делать мне как быть?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Восьмой стоял посередине комнаты и пытался руками выровнять натяжение шнуровки корсета, который, как стало очевидно, был изначально предусмотрен в конструкции комбинезона для подобных случаев. Со звонком восьмой осторожно направился к выходу, он старался не форсировать события, всё равно сейчас придётся бежать, потом весь день работать с камнями. Как это удастся сделать в его состоянии, он не понимал, но всё равно встал в строй и вместе со всеми направился к выходу из пещеры. Он не думал о том, что остался голодным или о том, что ему больно, всё своё внимание он сосредоточил только на том, чтобы не закрепощаться, стараться сохранять спокойствие и рассудительность. При каждом движении всё его тело судорожно дёргалось и вцеплялось в него, как клещами вокруг боли в спине, пытаясь зажать его в панцирь, а он против воли тела заставлял его расслабляться и страх нападал в эти моменты, как хищник, это была буквально драка с самим собой. Как ни странно, но во время бега стало значительно легче. На солнце тело разогрелось и уже не было острых и сильных отдельных ударов спазмов боли, а только постоянно ноющая и изматывающая, но с ней восьмому легче было справляться. Днём солнце палило нещадно и стянутое корсетом тело восьмого буквально задыхалось, но ослабить натяжение шнуровки восьмой не решался. Боль в позвоночнике не мешала ему работать с полной отдачей, восьмой очень осторожно и взвешенно делал каждое движение, постоянно прислушиваясь к своему телу, которое постепенно начало слушаться его. Боль уже не набрасывалась с таким ожесточением на него, он успевал предотвратить тот или иной болевой удар или попытку зажима и постепенно втянулся в работу. Наблюдая за собой в этот день, восьмой отметил странную особенность, которую раньше не замечал: оказывается он проговаривает, мысленно, каждое своё движение и даже каждое чувство. Восьмой так увлёкся этим своим наблюдением за самим же собой, что всё остальное ушло на второй план. В конце дня, в результате своих наблюдений, он пришёл к выводу, что тело человека - это, как, своего рода, комбинезон, только живой. Он даже допустил такую мысль, что тело по своей природе бесчувственно на самом деле, только психологически в нём заложена не естественная реакция на события, как он раньше считал, природная, а противоестественное выполнение команд, встроенной в нём программы. Меняешь программу и тело будет иначе реагировать, тело - просто механизм, подвёл он итог в конце рабочего дня, когда строй направился к дому. У себя в комнате он с огромным облегчением лёг на кровать и расслабил, наконец, шнуровку корсета. Только сейчас он почувствовал, как устал, его тело буквально всё дрожало от перенапряжения. Он пытался вспомнить прошедший день и не мог с точностью сказать, что же было сегодня. Невероятно, но наблюдение за собой практически отключило его от наблюдений за внешним миром. Он не знал, что было сегодня, как будто его сегодня не было, а весь день он существовал в автоматическом режиме, так, как по всей видимости ведут себя аппараты, только выполняя команды оператора. Да, но оператором самого себя он как раз и был..., как это возможно?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- Ты возомнил себя властителем всего
Ты не упрям - прямолинеен прост
Лишь в том что видишь ты - значение себе
А Я же призывал быть равным слову!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Восьмой максимально расслабился и сконцентрировал своё внимание не на боли или своём теле, а на той образовавшейся пустоте вокруг него, в которой он находился, через некоторое время он практически полностью потерял ощущение своего тела, осталось только сознание. Оно просто безвольно и бездумно висело в пространстве, вокруг было тихо, темно и ничего не было, только пустота. Неожиданно его привлёк какой-то звук из колонного зала, там явно кто-то шёл, причём не один. Восьмой осторожно встал с кровати, но боли в спине не почувствовал, её не было, и тихо, не зажигая света, вышел в зал. Посередине зала двигались друг за другом исполинские фигуры метров по пятнадцать высотой, в таких же балахонах как у Георгия. Мимо прошёл последний и восьмой, выйдя из-за колонны, увидел их всех идущих друг за другом, все девять фигур. "Девять академиков, - промелькнуло в голове восьмого, - они направляются в чёрную пещеру к кристаллам". Восьмой, не скрываясь ни от кого, и не прячась, просто пошёл за ними. Фигуры академиков двигались очень быстро, восьмому пришлось буквально бежать, чтобы не отстать. Не открывая дверей, они прошли в пещеру насквозь, как будто были бестелесны. Восьмой приоткрыл дверь и осторожно проскользнул внутрь. Он увидел, как восемь первых фигур встали вокруг стола, а последний обогнул его, прошёл дальше и скрылся во тьме пещеры. Языки пламени снизу были сегодня не тёмно-красными, как в прошлый раз, а белыми, как будто огонь кто-то сильно снизу раздувал. Все стены в пещере очень ярко искрились отражённым светом огня, над вазой с кристаллами висел плотный шар из голубых молний, такой же какой был у восьмого в тот раз в груди. Неожиданно все восемь фигур начали издавать голосом в унисон какой-то звук, похожий на длинное "М", которое тянут с закрытым ртом. Восьмой почувствовал, что он непроизвольно тоже произносит этот звук и его голова гудит, как трансформатор и, если это сейчас не прекратится, то она просто разорвётся от напряжения. Он схватился руками за голову и хотел уже как-то попробовать выйти из пещеры, но ноги не слушались, его всего стало захватывать это звучание, оно уже неслось отовсюду, вся пещера наполнилась одним протяжным звуком, и вдруг, разом, всё погрузилось в кромешную темноту и молчание. Медленно-медленно голубой шар стал на глазах превращаться в Тор, всё расширяющегося и постепенно рассыпающегося на мириады бесконечно малых голубых точек, они начали разлетаться по всей пещере и восьмой оказался в космосе, заполненный бесконечным количеством звёзд или галактик, или вселенных, но их было бесконечно много.... Он стоял поражённый зрелищем, забыв обо всём и только внутри что-то пело, радовалось и ощущение безграничного счастья радости лилось отовсюду, заполняя собой пространство своим голубым светом.
Гонг разбудил восьмого, он открыл глаза и сразу сконцентрировал все своё внимание на позвоночнике, почувствовав боль, восьмой осторожно встал, одел комбинезон, затянул предусмотрительно корсет, вымылся и пошёл к кухне. Со звонком в зале в строю их осталось только двое. Восьмой с напарником прибежали к подъёму и только сейчас он увидел, что работа, оказывается, была практически закончена, оставалось не более тридцати метров до вершины, но их было всего двое. Они целый день затаскивали, впрягшись вдвоём в тележку, камни и песок наверх, складывая их вдоль дороги. Наконец, затащив наверх последнюю тележку перед самым закатом, груженную песком они упали прямо на камни без сил. Но, надо было ещё как-то вернуться домой, а сил уже ни у кого из них не было. Немного отдохнув, уже в темноте, поддерживая друг друга, они не побежали, а спотыкаясь и падая, с трудом побрели домой. Восьмой видел только, что он как тень, буквально потеряв ощущение пространства и времени, заставляет своё тело просто двигаться вперёд, одновременно наблюдая за ним со стороны, оставаясь одновременно как бы и снаружи от него и внутри. Он подавал команды ему для выполнения каждого движения: шаг, шаг, шаг..., а каждая часть тела, по отдельности, механически исполняло их.
Лёжа в горячей воде, у себя в комнате, восьмой думал о том, что сегодня, как и тогда зимой, он совсем не помнил, как очутился здесь, в какой-то момент на пути к пещере сознание его полностью отключилось. Можно передвигаться даже не осознавая этого..., через время и пространство, как-то же он пришёл сюда, хотя совсем не помнил, как ему это удалось. Был ли уже гонг или его не было, но полежав немного на кровати, восьмой, все-таки заставил себя пойти выпить чаю. На подгибающихся и трясущихся ногах, опираясь о стену, он вышел в зал и побрёл к чайной, постояв немного и держась за дверь, прежде чем её открыть восьмой опять подумал, что надо бы было отдохнуть на кровати, а не тащиться сюда из последних сил. Наконец открыв дверь, он увидел стоящего у стола Георгия, тот по-видимому, ждал восьмого.