— А почему сейчас, — мне стало любопытно. — Вы же давно здесь живете и никаких проблем не было?
— Может и правда, видела она меня как-то, — признался Людмил, — по неосторожности. Знаешь, когда так вольготно живешь, отвыкаешь прятаться. И как- то, в общем, прошел мимо нее медведь, а обратно уже я. Глупо понимаю, — вздохнул хозяин. — Ну вот. А через месяц, началась эта катавасия со скотом. Раз в две недели, пропадет, то телка, то свинья.
— Ага, — подумалось мне, а потом в голове промелькнуло. Медведь?!! Он сказал: медведь?!!!! Хотя с другой стороны, а во что еще может превратиться такой… такой…Так. Не надо об этом думать.
— А много народу в деревне? А если они хорошо к вам относятся, то почему…
— Да деревня у нас небольшая, Триста семнадцать душ, считай. Верить начали? Посуди сама. Заломали у тебя лучшую корову из стада, когда она у тебя в хлеву стояла, а рядом клочья шерсти медвежьей. На кого ты будешь думать?
— Что за идиотизм? — удивилась я. — Типа пришел медведь, совершенно шума никакого нет, заломал телку, оставил шерсть. По-моему это глупо.
— Машенька. Понятно, что глупо. Кто же будет думать тут? Но я уверен, что это все эта тетка треклятая. Кому ж еще. Я всех медведей в лесу знаю. Сейчас и меда урожай хороший, и ягод много было, и рыбы полно. Какой же медведь за скотом пойдет, да еще и в самую деревню сунется, коли, совсем не оголодал.
— А вы с этой бабкой не пытались разговаривать?
— Ты представь, если я к ней попытаюсь подойти, так она потом на всю деревню растрезвонит, что окаянный оборотень ей угрожал. Нет, тут надо что-то другое учудить, а что? Еще пара таких случаев, и к нам с огнем и мечом пойдут.
— Я их не очень то боюсь, у меня есть, чем их встретить, — Людмил указал на ружье которое висело на гвозде. — Только, крови проливать не хочется зря. Да и если мы уйдем, они же дом подожгут, и нам в эти места еще долго возвращаться нельзя будет. А место хорошее, и дом я сам строил. Он восемь десятков простоял и еще столько же простоит. Так что ежели ты что надумаешь, мы тебе будем очень благодарны.
— Я, я постараюсь, — ситуация приобрела совсем другую окраску. От успешного разрешения зависела не только моя карьера, а жизнь и спокойствие людей.
— Это все невеселая история, — Людмил встал из за стола, — но ты наша гостья, так что надо нам тебя, все-таки чем-то развлечь. Не хочешь за грибами сходить? В лесу сейчас подосиновиков много и подберезовиков.
— С удовольствием, — кинула я. — Только я плохо грибы ищу, я их не вижу. Но прогуляться было бы здорово. — Мне было о чем подумать, а думается мне лучше на ходу.
Мы отправились в лес по грибы, но я, честно говоря, с задачей грибоискательства не справилась. Мои мысли были заняты несколько иной задачей. Вместо того, чтобы шнырять и проверять каждую подозрительную кочку, я смотрела в землю и прикидывала, что же можно сделать, естественно забывая не только оглядываться и проверять, где мои спутники, но и вообще смотреть по сторонам, пытаясь определить куда я иду и где нахожусь. Пока, наконец, не случилось неизбежное. Я споткнулась, грохнулась на бренную землю и оторвалась от своих размышлений. И естественно обнаружила, что заблудилась.
Но я не стала биться в истерике. Пока. Чего орать и впадать в панику. Во-первых, было рано и светло, а во-вторых, чего в панику то впадать вообще? Смысл?
Как человек, чувствующий себя в лесу относительно комфортно, я решила собраться с мыслями, поорать для проформы «ау», развернуться и идти в обратную сторону. То есть туда, откуда, как мне казалось, я пришла. Ключевая фраза "как мне казалось". А таких сторон было очень много. Минимум семь.
Я стала вспоминать ориентиры, заученные в детстве, благодаря учебнику природоведения за пятый класс. Вроде на деревьях, с какой-то стороны, растет мох. Кажется с севера. Но почему-то в этом лесу, мох у деревьев рос со всех сторон. Я припомнила что-то еще про муравейники. Можно было еще дождаться вечера и найти полярную звезду, чтобы узнать, где север, но потом я сообразила, что это совершенно ненужная информация, так как я не знаю, откуда я пришла.
Но я решила послушать интуицию и попытаться вернуться обратно самостоятельно, по следам, так сказать.
Через некоторое время, когда у меня почти забрезжила надежда, над надеждой сгустился тумана, а надо мной сумерки.
И вот тут вот я решила, что время впадать в панику пришло. Потому, что ночевать в малознакомом лесу, мне, как бы это помягче сказать, не хотелось.
А потом я услышала это. Шорох. Даже не шорох, а шум. По лесу шел очень большой зверь и шел он явно в мою сторону.
Сказать, что мне стало страшно не сказать ничего. Я поняла, что время впадать в панику- пришло. Чем хороши экстремальные ситуации? В них начинаешь быстрее соображать. К сожалению, меня это не спасло. Пока я решала, в какую сторону мне ломануться, на поляну вышел огромный бурый медведь.
Знаете, увидеть медведя в зоопарке, где он игриво прогибает металлические прутья толщиной в пять сантиметров, это одно. А встретить медведя в его, так сказать, естественной среде обитания…В общем, я выпала из паники. То есть тупо села на землю и обхватила голову руками, в которую ничего кроме: "Допрыгалась, вот тебе и Машенька и медведи" не лезло.
У меня промелькнула мысль, что мои новые знакомые — оборотни и что это может быть, кто-нибудь из них. Но подходить к медведю с вопросом: "а вы случайно не оборотень?" — я посчитала несколько неуместным. Тем более, я была как никак в Сибири, а в Сибири, как известно, медведи водятся, чтобы по этому поводу не думали местные жители, которые в один голос утверждают, что их там нет.
Пока все это пронеслось в голове, медведь скрылся в кустах, и через несколько минут на поляну вышел Людмил.
Боюсь, мой вопль радости нанес тяжелую психическую травму всякому живому существу, находившемуся в радиусе пятнадцати километров от эпицентра звука.
— Прости, что я тебя напугал, — смутился мой спаситель. — Мы думали, что ты решила погулять в одиночестве. А когда поняли, что потерялась, уже темнело. Я бы и так мог тебя найти, но все-таки у зверя нюх острее. Пойдем.
И мы пошли. Как выяснилось двадцать минут спустя, мой топографический кретинизм меня не подвел, я все-таки вернулась назад, правда, сделав огромный крюк. Таким образом, Людмилу пришлось огибать довольно много, но обратно мы возвращались по прямой.
— Бешеной собаке семь верст не крюк, — подумала я про себя, когда Людмил объяснил мне, что я могла бы выйти практически к дому. Он похвалил меня за чувство местности и пожурил за невнимательность.
Вернулись мы аккурат к ужину: картошка жареные грибы и молоко. Ннака.
За ужином, вновь не было сказано ни слова.
— Ну что, — наконец произнес Людмил, после того как отставил тарелку. — Ты что нибудь надумала?
На самом деле блуждая по лесам в поисках грибов- съедобных, а не тех, о которых все подумали, пришла ко мне в голову одна идейка.
— Скажите, а есть в деревне церковь? — спросила я, начиная реализовывать, свою как мне тогда казалось, идею, близкую к гениальности.
— Да, конечно, — Руслана поставила на стол чайник и плошку с медом.
— А священника вы знаете? Как он?
— Ну, — Людмил задумался. — Вообще-то отец Илларион хороший мужик. Настоящий, я бы сказал. — В его устах подобная фраза была реальным комплиментом. — Я ему помогал деревья для церкви искать, и ставить тоже помогал. Так то мы особо не общаемся. А что?
Тут я изложила им мой план, который они после определенных правок одобрили, что мне польстило.
Спала я на самодельной деревянной кровати, на матрасе набитом сеном и поверьте, никогда я еще не спала так сладко. Даже когда меня подняли в семь утра, я не стала ворчать, а умылась колодезной водой и плюхнулась завтракать.
После завтрака пришлось пасть в ноги Руслане и просить у нее одежду. Безусловно, мой внешний вид играл не последнюю роль в нашем плане, но об этом чуть ниже. Но постоянно пребывать в деревне в своих потертых джинсах и футболке бешеных цветов радуги — не стоило. Конечно, это был одним из вариантов решения проблемы. Во мне признали бы Антихриста, и тут уже было бы не до оборотней. Еще бы, когда на улице появляется такое! Моя футболка была абсолютно убийственной расцветки. Поверьте мне, самые яркие попугаи Южной Америки на моем фоне, казались бы серыми воробьями. А теперь, представьте меня в этой футболке, в драных джинсах и с рюкзаком на плече, в деревне, в российской глуши. В азиатской ее части. Да, я думаю, половина бабулек бы слегли с инфарктами, а остальная половина сожгли бы меня на костре.