*** Прекрасный день! Великолепный день! Самый лучший день в мире!
Во-первых, сегодня праздник Огнекрылой Бляхи, поэтому дом, как и деревня, почти пустует с самого раннего утра. А это значит, что никто не попытается сорвать эксперимент, спасти подопытного или отвлечь меня. А во-вторых, молчаливое спокойствие Гирби невероятно радовало. Лемур не истерил, безостановочно мяукая, не кусался, не нервничал, не пытался меня оцарапать. Он просто жалобно смотрел на меня своими огромными желтыми глазами и лапкой, нет-нет да потирал свой черный нос.
— Не бойся, больно не будет. Мы всего лишь пройдем то, что я нашла и проработала за два предыдущий месяц, — заверила искренне и пригладила его шерсть.
Удивительно, но сегодня она отливала сталью и была словно бы шелковистая. Жаль, такую красоту Черное наветрие несомненно испортит… Последние, видимо произнесла вслух, потому что мой питомец неожиданно взвыл, но даже хвостом за перила не ухватился.
«Смирился!» — в очередной раз обрадовалась я и поспешила навстречу открытиям, ну или к опытам живодерни, как это мои родные в шутку называют. Им-то весело, а мне…
А мне с первого дня жизни везет, как утопленнице. Так уж получилось, что роды у матушки были тяжелыми, и отец, дабы спасти нас обеих обратился за помощью к заезжему ведьмаку. Тот, не будь дурак, помог и деньги получил, но чтобы не брать грех спасения на душу, вручил дар Смерти мне. Родителей не предупредил, уехал, сказав напоследок, что лет через пять навестит. И либо он с математикой не дружил, либо забыл вовсе, но суть подарка я поняла лишь в девять лет, когда дубовая детина Микол моего брата бить потащил. Сама я ничего понять не успела, помню лишь, что задиру за руку схватила, а он вдруг как подкошенный упал. Нет, не умер, но две недели проспал в мертвецкой. Вот тут отец мой о ведьмаке вспомнил и письмо ему послал. А как не вспомнить, когда все жители деревни решили меня если не сжечь, то утопить, если не утопить, то живой закопать. Смертьнесущая достойна только смерти. И пока они планы возмездия строили, родители ждали ответа, но вместо письма к нам прибыл гость. Прилетел средь ночи черным вороном, обернулся человеком и постучал в наш дом.
Октован Кворг подтянутый мужчина средних лет, чью черную шевелюру до плеч украшают три седые пряди, оказался метаморфом и по совместительству преемником почившего ведьмака. Он утихомирил деревню, поднял на ноги Микола и со скупой улыбкой хитреца поведал мне о смертоносном даре. Неприятное открытие.
Пусть мне и было девять лет, но за две недели ожидания расправы я иначе посмотрела на свою жизнь и мир в целом, а, услышав историю о собственном рождении, задумчиво произнесла:
— В счет прошлого спасения я получила проклятый дар. Чем наградите в этот раз?
На мгновение ведьмак смутился, но ответил прямо.
— Я подарю тебе друга, — и многоликий протянул мне крохотную статуэтку серого животного с желтыми глазами и полосатым чернобелым хвостом. — Это Гирби и он станет единственным существом, прикасаясь к которому ты можешь перчатки не надевать.
— Какие перчатки?
— Эти, — и мне вручили редкие для наших краев изделия из тонкой материи телесного цвета, а затем скупо объяснили зачем: — Со временем твоя сила будет расти все быстрее, побереги окружающих, Намина, и волю ей не давай.
Я и берегла. Изо дня в день носила перчатки и, боясь навредить, реже к людям прикасалась, как к родным, так и к чужим. Время летело стремительно и все бы хорошо, да только Анхей парень, приехавший к нашей соседке, глаз на меня положил, а потом и руки, а после… первый поцелуй для меня, стал для него трехмесячным сном.
В этот раз отец не ждал явления Кворга сам за ним поехал, сам привез. И каково же было мое удивление, когда ведьмак сказал, осмотрев пострадавшего:
— Что ж так рано? Подобная сила обретается лет так в тринадцать, не раньше.
И у этого с математикой не лады.
— А мне уже пятнадцать! — вспыхнула я сердито.
— А тебе не дашь, — усмехнулся мужчина.
— Ну, спасибо, на добром слове!
И как не возмутиться, если каждый встречный малявкой зовет по причине моей худосочности. Вот сестры да, что старшая, что младшая, красивы — в мать, а я как и брат в отца фигурой. Но если Россу костлявая худоба идет, то мне отнюдь, и от мальчишек меня лишь коса до пояса и отличает.
— Что ж если пятнадцать есть, значит, ты идешь в ведическую школу.
— Но… как же, я ведь даже не… — в смятении посмотрела на родителей. Обучение в ведической школе? Мы такое в денежном плане не потянем, я это точно знаю. — Но вслух произнесла: — У меня нет на это ни времени, ни желания, ни…
— Ни выхода из положения, — заключил мужчина и поднялся с постели спящего. — Твой дар будет и дальше развиваться. В конечном счете, станет опасно прикасаться не только к твоим губам, но так же, к коже и волосам, а после даже рядом стоять будет невозможно.
Мама, глядя на меня, заплакала, папа лишь кулаки сжал, а я спросила:
— В ведьмы идти обязательно?
— Да. Убивать ты сумеешь и без образования некроманта.
Ужас какой!
— И пока я ищу решение в книгах темного искусства, ты будешь изучать исцеление, — он глазами указал на спящего парня. — В противном случае проблем с сокрытием трупов не оберешься, — и со знающей улыбкой, — их же нужно скрывать, затем закапывать или сжигать, объяснять защитникам правопорядка пропажу друзей и ухажеров.
Я согласилась, но едва в ведическую школу пошла на него одного надеяться не стала. Во-первых, новый ведьмак как и старый с памятью не дружит, во-вторых, если он за последние шесть лет ответа не нашел, то какие уж тут надежды и в-третьих, он то ищет, а время идет. В старших классах девушки уже с парнями встречаются и замуж спешат, а я… А я чем хуже? Неужели мой удел лишь издали на Тамиша старосту смотреть. Выискивать во дворе школы его светлую голову, теряться от взгляда васильковых глаз и мечтать, что когданибудь он с загадочной улыбкой будет шептать свои истории и мне, а не Катьке из Нагибы, которая знать не знает, что ржать как лошадь девушкам нельзя.
Вот и взялась самостоятельно за ковку счастья. В библиотеке книги нашла, затем заказала пару-тройку в городе Треда близ нашего Приграничья и на каникулах начала ставить эксперименты. Гирби своей подопытной роли был отнюдь не рад, но раз уж он мои прикосновения терпит и не умирает, значит, его умертвить невозможно.
И в этом я была уверена ровно до сегодняшнего дня…
Дня, когда неубиваемый подопытный неожиданно затих. Он стойко перенес Золоченное забвение и Черное наветрие, но перестал дышать, как только я наслала Поцелуй красных роз. А ведь раньше он это проклятие безболезненно переносил и не срывал эксперимент на середине. С тоской посмотрела на зверька и оборвала опыт. Гирби теперь до рассвета проспит, а мне для экспериментов придется ждать следующих каникул. Обидно до слез. Целый месяц лемуру под хвост, а я так и не узнала, почему сочетание трех смертельных проклятий не позволяет мне забрать жизнь.
Закрыв все пробирки, потушив свечи и стерев знаки некроманта со стола, я подняла питомца на руки и отправилась в спальню. Там уложила подопытного на кровать и освободила от ошейника — очередного подарка Октована Кворга. Едва ведьмак узнал о моем желании экспериментировать, незамедлительно вручил мне артефакт Ахо со словами: «Без него в пыточную… пытательную… то есть испытательную Гирби не бери», и уже ему, лемуру: «Твое беспрекословное сотрудничество упростит наш расчет». Не знаю, о каких счетах шла речь, и на что рассчитывал метаморф, обращаясь к питомцу, но зверек как был капризным, громким, наглым, агрессивным и мстительным, таким и остался. Изменилось лишь то, что есть он начал за троих и не стеснялся с едой забираться на мою кровать. В общем, обнаглел окончательно.
Погладив его за ушком, с сожалением посмотрела на последствия смертельных проклятий. Стянула перчатку и аккуратно прикоснулась пальчиками к оставшимся островкам неповрежденной шкуры, прошептала слова восстановления. Истлевшие проталины и бордовые борозды очень медленно, словно бы нехотя, исчезли, возвращая шелковистой шерстке стальной цвет и убирая из полузакрытых глаз зверька остатки Золоченного забвения. Как ведьма я этого заклинания знать не должна, но как некромант-самоучка имела полное право на его использование. Что что, а именно оно помогло мне избежать двадцать три обвинения в нанесении умышленного вреда, десять в попытке убийства и одно в акте лишения жизненных сил. Хотя, если быть честной, то я бы с радостью понесла наказание за последнее преступление и оставила парня страдать. Потому что целовать меня наш староста Тамиш решился из-за спора. Убить не убила, но в отместку наградила длительной головной болью. И вроде бы квиты, однако разочарование гложет до сих пор.