— Да, Чарльз, вы в этом профессионал, — съязвила я, но хранитель как обычно меня проигнорировал.
— Здесь пин-код, и вот эта сумма.
Я посмотрела на бумажку, которую он мне протянул. Там была шестизначная цифра в евро, которая давала мне возможность жить припеваючи, не парясь, не то, чтобы всю жизнь. Все зависит от расходов, но при моих затратах, лет наверное пять — семь, а может и десять.
— Вот твое, Кир, — он протянул еще один конверт.
— Чарльз, все нормально? Рому дали кровь? Теперь наши ребята в безопасности?
— Да, — хранитель кивнул, — имей в виду, что если ты захочешь вернуться на работу, тебя все ждут. И ты можешь беспрепятственно видеть всех своих друзей, даже если ты решишь не возвращаться. Ты уже знаешь, что будешь делать дальше?
Я отрицательно покачала головой.
— Так, Кир, а ты? Они подписали с тобой контракт? Ты же условия выполнил. Теперь они поняли, что ты и обезьянку сможешь научить драться на самом высоком уровне, — произнося все это, хранитель внимательно смотрел на меня. И ему было на что посмотреть — я окаменела.
— Пока нет, но подпишут. — Спокойно ответил Кир. — Результатами, все были довольны, тем более, что именно Павел выиграл соревнования. Можно сказать, что Маша уступила будущему победителю, а не просто какому-то непонятному бойцу. Сегодня получил контракт.
— И куда ты?
— Сначала заскочу по — быстрому, в Юго-Восточную Азию, потом, Новая Зеландия, ну, а затем, скорее всего Европа и Канада.
— А когда? — я услышала свой спокойный голос как будто бы со стороны.
— Думаю дня через два-три, мне нужно уладить здесь кое-какие дела, — ответил Кир как ни в чем не бывало.
Мы сидели в кофейне еще около часа, но я не слышала о чем говорили мои собеседники, и отвечала на автомате, когда мне задавали вопросы, пытаясь успокоить вихрь мыслей в своей голове.
Я понимала, что мы с Киром так и не определили статус друг друга, да нам вместе было очень хорошо, мы вместе работали и вместе спали, но официально никаких разговоров о будущем не было. Статусов в социальных сетях никто не менял. Я настолько была поглощена будущими, теперь уже прошедшими соревнованиями, что совершенно не задумывалась о том, что будет после. А надо было бы.
Из ступора меня вывел внезапно и непонятным образом нарисовавшийся Долинский. Причем как до меня дошло позже, прежде чем я сумела идентифицировать его на своем горизонте, он довольно долго о чем-то говорил с Киром, стоя в сторонке, после чего подошел ко мне, взял за шкирку и стряхнул со стула.
Я напомнила окружающим о своем присутствии громким воплем, потому, что в свою очередь, во мне о себе напомнила дикой болью, каждая клеточка моего тела.
— Долинский, убрал бы ты отсюда это вопящее существо, — попросил его Чарльз. — Девочка уже засиделась. Вы идите, а мне надо с твоим приятелем еще кое о чем поговорить.
— А как же, — я растерянно посмотрела сначала на Чарльза, а потом на Кира. — А я?
— Тебе здесь точно делать нечего, а твой друг сможет тебя и развлечь и полечить, — отрезал Чарльз.
— Пойдем, пойдем, Машуня. Тебе не нужны эти скучные личности, я раздобыл потрясающую мазь, мы тебя сейчас ей намажем, ты снова станешь красивой и здоровой. В твоем случае, правда, только здоровой, но тоже неплохо.
— Что с тобой? — спросил он меня наконец, после того как я тупо промолчала в машине двадцать минут, практически всю дорогу, что мы ехали до дома. — Я люблю когда ты меня слушаешь, но двадцать минут монолога, и твоей убитой физиономии, это как — то чересчур, даже для меня.
Я в трех словах выдала Гарику недавно полученную, и к этому моменту, качественно переработанную информацию. Качественно переработанная информация в моем исполнении, означало вытаскивание всех самых худших страхов и ужасов, которые только могли возродиться в воспаленном женском мозге.
Я разрывалась между несколькими вариантами, а именно: а)поматросил и бросил, б) использовал в своих целях, в) им мужикам только одно надо, но почему то Кир упрямо не хотел вписываться ни в одно из них.
— Я ничего тебе не скажу, кроме одного, точнее двух вещей, — вздохнул Гарик — Первое. Я никогда ни от кого не слышал про Кира плохого. Это, конечно, подозрительно, но наводит на определенные выводы и два. В чем — в чем, но в непорядочности его нельзя упрекнуть. Ясно? Так, все. Давай лучше, покажи мне свой город, а то я тут три дня торчу, а город так и не посмотрел. Если ты, конечно, можешь двигаться. А впрочем, если ты двигаться не можешь, все равно покажи. Потому, что, если ты сейчас останешься дома, то с твоим талантом мозгосношательства, ты останешься без мозга совершенно, а для человека с таким маленьким объемом, это было бы трагедией. Для окружающих, впрочем, тоже.