Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

В целом произведенная локализация некоторых юрьевских сел, зафиксированных источниками преимущественно конца XIV — первой четверти XV в., показывает, что юрьевская территория в указанное время была небольшой. Так, очевидно, обстояло дело и раньше, в период самостоятельного существования Юрьевского княжества. Владения юрьевских князей простирались в радиусе 25–35 км от их стольного города. Общая площадь Юрьевского княжества едва ли превышала 4000 кв. км, скорее всего, она была и того меньше. Занимаемая Юрьевским княжеством территория более чем в пять раз уступала территории, например таких княжеств, как Тверское или Московское. (См. рис. 8).

^{Рис. 8. Юрьевское княжество к 1340 г.}

Данное обстоятельство в конечном итоге не могло не сказаться на политической роли в общерусских делах юрьевских князей. И действительно, их влияние на ход развития Северо-Восточной Руси в XIV в. было крайне незначительным. Обычно потомки Святослава Всеволодовича выступали послушными союзниками великих князей Владимирских. А в 1340 г., или вскоре после того, Юрьевское княжество, как уже говорилось в главе III, вообще было присоединено к Владимирскому великому княжению. Впрочем, в составе великокняжеской территории юрьевские земли сохраняли определенную обособленность. Эта обособленность выражалась, конечно, не в том, что в Юрьеве и относившихся к нему селах стала действовать особая великокняжеская администрация в лице наместника, волостелей, приставов, данщиков и т. п. Такая администрация была и в других центрах великого княжества Владимирского. Известное отличие юрьевских земель от остальных великокняжеских проявилось в той политике, какую проводило в Юрьеве московское правительство. Весьма симптоматично, что в своем завещании 1389 г. Дмитрий Донской наделил юрьевскими селами всех своих сыновей[1477]. Получила земли в Юрьеве и жена Дмитрия великая княгиня Евдокия[1478]. Таким образом, обнаруживается, что в конце XIV в. Юрьев являлся единственной территорией бывшего великого княжества Владимирского, где имели владения все наследники Дмитрия Донского. К этому надо добавить, что несколько сел в Юрьеве принадлежали и главе другой ветви московского княжеского дома — Владимиру Андреевичу Серпуховскому[1479]. Наличие в Юрьеве в конце XIV — начале XV в. земельных владений всех представителей московской княжеской фамилии заставляет думать, что великие князья-Калитовичи учитывали в своей политике неадекватное историческое прошлое Юрьевского и Владимирского великого княжеств и, опасаясь возможной реставрации Ордой политической самостоятельности Юрьевского княжества, стремились закрепить юрьевские земли не за одним каким-нибудь представителем своего дома, а за всем домом в целом, создавая тем самым коллективную заинтересованность в удержании Юрьева за династией московских князей.

* * *

К западу от Юрьева, отделенное от него переяславскими и отчасти московскими землями, лежало Дмитровское княжество. В 1247–1280 гг., а может быть и позже, это княжество составляло единое целое с Галичем, но известия XIV в. заставляют считать, что прежнее Дмитровско-Галицкое княжество распалось надвое. Под 1334 г. в Никоновской летописи сообщалось, что «преставися во Ордѣ князь Борисъ Дмитровьский»[1480], а под следующим 1335 г. приводилось краткое известие о смерти Федора Галицкого[1481]. Оба известия, читавшиеся только в чреватом многими хронологическими и фактическими ошибками позднем Никоновском своде, могли возбуждать сомнения, но находка в начале XX в. Рогожского летописца, список которого относится к 40-м годам XV в., устранила возможные подозрения. В этом памятнике под тем же 1334 г., что и в Никоновской летописи, читалось, что «князь Борисъ Дмитровьскыи въ Ордѣ мертвъ»[1482], а под 1335 г. говорилось, что «преставися князь Феодоръ Галицькии»[1483]. Наделение в столь раннем источнике, как Рогожский летописец, соответствующими прозвищами князей Бориса и Федора должно быть расценено как свидетельство политического раздела Дмитровско-Галицкого княжества и обособления его центров — Дмитрова и Галича.

Территория, подвластная этим центрам, почти не поддается определению, поскольку достоверные данные о волостях и поселениях, административно подчиненных Дмитрову или Галичу, относятся только (или почти только) к XV в.[1484], т. е. к периоду как минимум лет в 50 после потери Дмитровом и Галичем своей самостоятельности. Возможны лишь некоторые попытки наметить пределы обоих княжеств, используя данные о соседних территориях.

1477

ДДГ, № 12, с. 33–34. Только княжич Иван земель в Юрьеве не получил.  Ему вообще был выделен значительно меньший удел, чем его братьям. А.В. Экземплярский объяснял последнее неполноценностью этого сына Дмитрия Донского, что кажется правдоподобным (Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период.  СПб., 1889, т. 1, с. 291).

1478

ДДГ, № 12, с. 35.

1479

Там же, № 17, с. 46.

1480

ПСРЛ. СПб., 1885, т. 10, с. 206.

1481

Там же, с. 207.

1482

ПСРЛ. Пг., 1922, т. 15, вып. 1, стб. 47.

1483

Там же. Известия о смерти Бориса Дмитровского и Федора Галицкого читаются также в опубликованном в 1958 г. А.Н. Насоновым фрагменте Тверского летописного свода (Насонов А.Н. О тверском летописном материале в рукописях XVII века. — В кн.: Археографический ежегодник за 1957 год.  М., 1958, с. 38). Принимая во внимание характер летописных памятников, где помещены известия о кончине дмитровского и галицкого князей, следует прийти к выводу, что эти известия читались в тверском летописном источнике XIV в.

1484

М.Н. Тихомиров, исследовавший историю сел и деревень Дмитровского края, писал, что «первые известия об отдельных селениях Дмитровского края сохранились лишь от XV в.» и что к XIV в. можно возвести названия только двух дмитровских сел, да и то по косвенным признакам. — Тихомиров М.Н. Села и деревни Дмитровского края в XV–XVI веках. — В кн.: Российское государство XV–XVII веков. М., 1973, с. 222, 227.