Красноречива сама дата этой передачи. Посажение Дмитрия на стол в Галиче произошло с помощью Орды в тот самый год, когда на великое княжение Владимирское садится из той же монголо-татарской руки суздальский князь Дмитрий Константинович, а весь Ростов получает, скорее всего по ханскому ярлыку, местный князь Константин Васильевич[1519]. Все три события, несомненно, взаимосвязаны. Суть их довольно прозрачна. Посажение на владимирский стол суздальского, а не московского князя, закрепление в Галиче дмитровского князя, передача всего Ростова местному князю отразили крупную политическую акцию Орды, направленную на подрыв объединительных достижений московских князей. Для вступившей в полосу смут Орды очень важно было удержать в подчинении богатый русский «улус», но для этого было необходимо приостановить усиление стремившейся к национальному освобождению Москвы. Поэтому передача Галича Дмитрию Борисовичу должна была преследовать антимосковские цели. А если так, то это означает, что в предшествующий период московские князья в отношении Галича чего-то добились.
И эти свои достижения московское правительство терять не хотело. Уже через три года после ордынских нововведений 1360 г. москвичи окончательно согнали с великокняжеского стола суздальского князя; поддержав своего ставленника, заставили удалиться из Ростова Константина Васильевича, а из Галича выгнали Дмитрия[1520]. Таким образом, источники указывают на то, что в 1360–1363 гг. Галицкое княжество было реставрировано с помощью ордынской силы. И то обстоятельство, что в 1360 г. Галич получил не прямой потомок галицкого князя, а его племянник, подчеркивает своеобразие момента. Весьма характерно, что даже при поддержке монголо-татар Дмитрий Борисович уже не претендовал на свою отчину — Дмитров. Но ему удается получить дедину — окраинный Галич. Видимо, Дмитрий Борисович еще живет воспоминаниями о прежнем владельческом единстве Дмитрова и Галича. У него есть определенные права на эти города с их волостями, но реализовать их самостоятельно ему уже не под силу. Очевидно, до 1360 г. в политическом статусе Дмитрова и Галича произошли какие-то изменения. Какие же?
Летописная статья 1368 г., повествуя о первом походе литовского великого князя Ольгерда на Москву, наряду с московской и коломенской упоминает и дмитровскую рать. Все три рати были в распоряжении московского великого князя Дмитрия Ивановича[1521]. Становится ясным, что к 1368 г. Дмитров уже был в руках Москвы. Принадлежность Дмитрова к владениям московского князя вырисовывается и из анализа событий 1372 г., когда враждовавший с Дмитрием Ивановичем Московским тверской князь Михаил Александрович взял и сжег Дмитров[1522]. С другой стороны, в последней духовной великого князя Ивана Ивановича Красного Дмитров еще не упоминается в составе московских владений. Эта духовная датируется 1359 г. Следовательно, превращение Дмитровского княжества в вотчину московских князей произошло между 1359 и 1368 гг. Поражение в 1360 г., т. е. как раз в названный промежуток времени, сына дмитровского князя на стол не в своей отчине, а в Галиче подсказывает дату присоединения Дмитрова к Москве. Это — 1360 г. Очевидно, что московский великий князь, за которого по причине его малолетства действовали его бояре, лишившись в первой половине 1360 г. владимирского стола и оказавшись обладателем весьма скромных по размерам территорий в собственно Московском княжестве[1523], компенсировал это захватом соседнего с Москвой небольшого Дмитровского княжества. Захват совершился, видимо, без особых потрясений. Дмитровские князья были слабы, а в самом Дмитровском княжестве уже ряд лет существовали владения князей московского дома и распространялось их влияние.
Что касается Галицкого княжества, то тут уместно вспомнить то место из духовной Дмитрия Донского 1389 г., которое около полутора столетий служит предметом обсуждения историков. В своей духовной Дмитрий Иванович сослался на «купли» деда — Ивана Калиты. Среди этих «купель» (Белоозера, Углича) был и Галич «со всѣми волостми и съ селы и со всѣми пошлинами»[1524]. Недоумения и споры исследователей по поводу утверждений завещания Дмитрия Донского объясняются двумя моментами, которые в свое время четко сформулировал А.Е. Пресняков[1525]. Во-вторых, ни в духовных самого Ивана Калиты, ни в духовных его сыновей — преемников на московском и владимирском великокняжеских столах Симеона Гордого и Ивана Ивановича Красного — «купли, и в их числе галицкие земли не фигурируют»[1526]. Во-вторых, считалось, что во времена Донского по крайней мере на Белоозере и в Галиче продолжали править князья местных династий. Однако, как показал предшествующий анализ, в отношении Галича дело обстояло много сложнее, чем считали прежние исследователи, ибо присутствие на галицком столе представителя боковой линии галицких князей и посажение его в Галиче в тот год, когда Орда активно вмешалась в русские дела, указывают скорее всего на восстановление независимого Галицкого княжества. Поэтому второе основание для споров должно отпасть, но первое остается.
1520
Там же, стб. 74. Любопытные подробности об изгнании Дмитрия Галицкого сохранились в ростовском летописании XV в. Оказывается, на Дмитрия Борисовича ходила объединенная рать всех московских князей — Дмитрия и Ивана Ивановичей, Владимира Андреевича, которая прогнала галицкого князя, «а княгиню его полониша» (
1523
Ср. содержащиеся в духовных грамотах Ивана Ивановича данные о великокняжеских землях его и его сына Дмитрия. — ДДГ, № 4, с. 15–19.