Однако три князя, которые носили те же имена, что и князья грамот, находились между собой в тех же степенях родства и жили в определенное выше время, могут быть названы. Это старший сын ростовского князя Андрея Федоровича, потомка Василия Константиновича, Иван, старший сын Ивана Юрий Немой и единственный сын последнего Семен[1728]. Поскольку Андрей Федорович вступил в брак в 1350 г.[1729], князь Иван Андреевич явно жил во второй половине XIV в., а его сын и внук вполне могли жить в XV в. Такие совпадения трудно признать случайными. Поэтому можно с полным основанием утверждать, что Бохтюжское княжество существовало реально. Принадлежало оно ростовским князьям.
Возникает, однако, вопрос, почему старшая ветвь Андрея Федоровича, в 1363 г. ставшего первым среди ростовских князей, княжила в малоизвестном уделе. Ответ может быть только один. Очевидно, старший сын князя Андрея Иван получил Бохтюжский удел еще при жизни отца, а отец передал ему то, чем владел сам до своего утверждения в Ростове. Тем самым открывается возможность объяснить, хотя и гипотетически, где находился князь Андрей Федорович в 30–60-е годы XIV в., когда в Ростовском княжестве правил его дядя Константин Васильевич.
Какими уделами владели в XIV в. другие ростовские князья, в частности упомянутый под 1375 г. Василий Константинович, сказать невозможно из-за отсутствия данных. По этой же причине нельзя установить и точных границ Ростовского княжества на всем его протяжении в названном столетии. Но на отдельных участках эти границы определяются достаточно четко. На юге рубеж Ростова с Юрьевским княжеством и великим княжеством Владимирским совпадал с пределами Карашской слободы. Участок ростовско-тверской границы на западе рассматривался в главе четвертой.
Единичны сведения об Углицком княжестве в XIV в. В начале XIV в. оно еще сохраняло свою самостоятельность, поскольку есть известие, что севший в 1294 г. на углицкий стол князь Александр Константинович в 1302 г. женился[1730]. Следовательно, в указанное время этот князь был жив, и нет оснований думать, что он перестал княжить в Угличе.
Под 1320 г. летописи, как уже отмечалось, сообщают о смерти Юрия Александровича Ростовского[1731], в котором А.В. Экземпляркий справедливо видел сына Александра Константиновича[1732]. Сохраненное летописными сводами прозвище князя Юрия — Ростовский — дало основание А.В. Экземплярскому утверждать, что этот князь занимал собственно ростовский стол[1733]. Такой вывод кажется слишком решительным, но несомненно, что прозвище Юрия говорит о его княжении не в Угличе, а где-то в Ростове. Из последнего факта можно заключить, что к 1320 г. самостоятельного Углицкого княжества уже не существовало. Поскольку и раньше Углич был связан с Ростовом, надо полагать, что примерно в первом-втором десятилетиях XIV в. Углицкое княжество вошло в состав Ростовского.
По свидетельству духовной грамоты 1389 г. Дмитрия Донского, Углич был "куплен" Иваном Калитой[1734]. Видимо, судьба Углича была похожа на судьбу Галича: Калита получил на Углич особый ярлык, отдававший княжество под его временное управление. "Купля" князя Ивана Даниловича произошла, очевидно, не ранее конца 20 — начала 30-х годов XIV в., когда Калите досталась сначала половина великого княжества Владимирского, а затем и все княжество в целом. То, что Углич от ростовских князей перешел к Ивану Калите, косвенно свидетельствует о существовании углицкой территории как особой административной единицы в рамках Ростовского княжества в 10–20-х годах XIV.
1728
ПСРЛ, т. 24, с. 228. Родословные дают Юрию Немому лишь одного сына — Семена. Дионисиев Глушицкий монастырь получал грамоты только от Юрия и Семена, из чего можно заключить, что Семен был единственным наследником отца. Такой же вывод можно сделать и на основании анализа содержания первой грамоты Семена, где только он выступает душеприказчиком своих отца и матери (АСВР, т. 3, № 260). По Житию же Дионисия Глушицкого, князь Юрий Бохтюжский имел не менее двух сыновей, и это как будто препятствует отождествлению князя Юрия Жития с князем Юрием монастырских актов. Однако в одной из грамот князя Юрия Ивановича содержится указание, что у него были еще сыновья (или сын), помимо Семена: «ни мои дети не отъимают у них тое грамоты» (АСВР, т. 3, № 259). Кажется неслучайным, что в Житии Дионисия Юрий Бохтюжский упоминается до 1427 г. и сообщается о его заповеди своим сыновьям. Вероятно, этот князь умер в моровое поветрие 1426–1427 гг. (о поветрии см.: ПСРЛ, т. 18, с. 168, 169). Любопытно отметить, что в одной из грамот великого князя Василия Васильевича Дионисиеву монастырю перечислено несколько монастырских пустошей, которые «лежат… пусты за дватпать лет, и дворов на них нет ни кола». Грамота выдана 4 марта 1448 г. (АСВР, т. 3, № 253). Следовательно, монастырские земли запустели с 1428 г., и скорее всего от морового поветрия. Вместе с кпязем Юрием Ивановичем, вероятно, вымерла большая часть его семьи. В живых остался один Семен, который и наследовал отцу, а потому попал в позднейшие родословные росписи как единственный сын князя Юрия Ивановича.