Привлекаемые в исследовании трактаты по своему содержанию тесно примыкают к следующей группе источников, осмысливающих и отражающих процесс формирования идейных основ королевской власти и облик ее служителей.
Памятники политической мысли и хроники
Значение политической мысли в построении государства никогда не оспаривалось, однако оценка ее роли в этом процессе существенно трансформировалась при изменении подходов к изучению политического фактора в истории. Эти изменения стимулировали историков обратиться к данной сфере, являвшейся традиционно областью интересов специалистов по политико-правовой мысли. Апроприация историками сферы политической мысли привела к существенному изменению ракурса исследований. Если специалистов по данному аспекту интересовали, главным образом, проблемы филиации идей и оригинальные концепции мыслителей, то историков занимает преимущественно бытование тех или иных идей в конкретной политической культуре и в определенных общественных реалиях.
Когда внимание исследователей концентрировалось на крупных именах или выдающихся трактатах, Франция находилась на обочине исследовательских интересов, поскольку до Жана Бодена она не дала миру ничего, равного по значению Брактону, Иоанну Солсберийскому, Марсилию Падуанскому или Макиавелли[117]. Лишь появление методов исторической антропологии принесло понимание эвристической ценности всех, даже не самых оригинальных политических произведений, и даже таких в первую очередь, поскольку они раскрывают «ментальный контекст», в котором строится государство. Высокие идеи и обыденные чувства, политические мифы и сиюминутные страсти — всё, что отражают различные по характеру политические трактаты, свидетельствует о политических представлениях эпохи и конкретного общества.
Так в области изучения политической мысли появляется новая проблематика — исследование коллективных политических представлений, формирующих отношение к власти и формируемых этой властью. В этом ракурсе обнаружилось, что во Франции в период складывания государства позднего Средневековья отнюдь не имелось недостатка в произведениях политической мысли, напротив, это была эпоха чрезвычайно интенсивного размышления о природе и назначении королевской власти и ее аппарата.
При анализе политических трактатов мною использовались методы текстологии и герменевтики, в том числе выявление центонно-парафразного принципа построения средневековых текстов[118]. Для понимания наиболее распространенных политических представлений были важны именно повторяющиеся цитаты и фрагменты текстов, мифы и топосы как формы бытования этих идей в конкретной политической ситуации. Хотя каждое произведение имеет свою логику и структуру, скрупулезное извлечение из текстов любых, даже малейших упоминаний о королевских должностных лицах обнаружило некий устойчивый набор топосов, цитат и мифов, используемых разными авторами в различных по характеру произведениях. Подобный набор, выявленный мной, неожиданным образом оказался созвучен тем главным, стержневым проблемам, которые являлись предметом королевского законодательства в сфере института службы.
Данное совпадение выводит нас на новый уровень осмысления природы политической мысли Средневековья: новый поворот в подходах к политическим произведениям привел к осознанию их глубокой связи с реальностью. Там, где прежде исследователи не видели ничего, кроме абстрактных «игр разума» и «полетов схоластической мысли», ныне обнаружились вполне ясные политические задачи, конкретные пристрастия и корыстные цели авторов или заказчиков трактатов. Этот поворот по-новому высветил личность автора политического трактата: стало ясно, что сочинители отнюдь не принадлежали к кабинетным мыслителям или «независимым интеллектуалам», но напротив, писали свои произведения в гуще политических страстей, на злобу дня или выполняли политический заказ, будь то высокопоставленной персоны или группы[119].
117
См.: об этом отставании в изучении французской политической мысли:
118
Современные методы анализа в рамках герменевтической методологии детально проанализированы и подкреплены полученными применительно к изучению русских летописных текстов убедительными результатами в работе И.Н. Данилевского. См.:
119
Об этом см.: