Штатные должности сосуществовали с временными поручениями короля (комиссиями), именуемыми тем же словом «служба». Это были ограниченные по времени или определенной территорией поручения короля конкретному служителю, круг компетенции которого фиксировало выданное ему письмо. Отличие этого типа письма от указов о назначении на ординарные должности заключалось в четком описании функций «комиссара»; «штатные службы» такого описания не требовали, поскольку круг обязанностей держателя должности был уже заведомо определен[234].
Та же длительная эволюция стоит и за выражением «общественные функции»: оно подразумевает наличие в служебных обязанностях неких общественно значимых целей, не зависящих от прямого указания или воли монарха. Наконец, определение службы как «достоинства», соединяющего высокий общественный статус, материальный достаток и привилегии, фиксировало оформление королевских служителей в новую властную элиту.
И все же в исследуемую эпоху не существовало еще термина «государственные служащие» (serviteurs de l'État)[235]. В королевских указах, в политических трактатах, в реальной практике они именовались по-разному: serviteurs du Roi, officiers, gens du roi. Как их объединить в некое общее определение для всей социальной группы?
Мне представляется правомерным именовать этих действующих от имени короля и в рамках определенной компетенции людей, как и в оригинале, различными терминами: «служители короля», «королевские должностные лица» или «чиновники». При этом я почти не употребляю столь излюбленного чиновниками более поздней эпохи термина «магистрат», подчеркивающего их претензию на глубокие античные корни. Во-первых, он ни разу не встречается в исследуемых мной источниках, к тому же он подразумевает судебные функции, а ими были наделены не все те, кто является объектом анализа, например, сборщики и раскладчики налогов, нотариусы, секретари. Да и члены верховных ведомств, Парламента, Палаты счетов и других, не были, по сути, магистратами, поскольку не являлись судьями по отдельности (каковыми были королевские бальи и сенешали, например), но лишь в коллегии из нескольких судей[236].
Из всех этих терминов главные споры вызывает слово «чиновник». Оно кажется наиболее анахроничным и слишком абстрактным, не говоря уже о коннотациях в российском общественном сознании. В рамках наметившейся в историографии плодотворной тенденции «сделать язык историка более целомудренным» и желая подчеркнуть принципиальное отличие этих королевских должностных лиц от современной «бюрократии», В.Н. Малов предложил использовать для обозначения владельцев должностей слово «оффисье»[237]. Стоит, однако, иметь в виду, что владельческие права были получены чиновниками не сразу, не с момента оформления новых принципов службы при Людовике IX Святом или Филиппе IV Красивом, но складывались долго и существовали негласно, пока не были легализованы в виде учреждения в 1522 г. Палаты нерегулярных сборов и появления «полетты» в 1604 г., т. е. при легальной продаже должностей короной. Таким образом, слово «оффисье» в трактовке В.Н. Малова никак не может быть использовано для истории более раннего, чем обозначенные даты, периода. Не менее важно, что слово «бюрократия» появилось во французском политическом словаре с XVIII в. и является производным от «бюро» госсекретарей, т. е. чисто административного аппарата, и, следовательно, не подходит для обозначения судебного аппарата, каковым в значительной мере являлись ведомства и службы монархии на первом этапе.
Стоит также обратить внимание, что в современных российских реалиях нет «чиновников», есть «государственные служащие». С этой точки зрения, слова «чиновник», «бюрократ» или «функционер» являются одинаковыми анахронизмами как для современной эпохи, так и для позднего Средневековья[238]. Однако в качестве «суммарного эмпирического понятия (по И. Канту) я считаю правомерным употреблять слова «чиновник», «должностное лицо» и «служитель» как исторически и по смыслу нейтральные, с целью обозначить суть и перспективы явления. Под этими словами в исследовании подразумеваются все, кто действовал от имени короля, исполнял его публичные (гражданские) функции в строго определенных рамках компетенции и именовался в исследуемую эпоху словом officiers.
234
Об эволюции понятия «службы» см.:
235
Анализ терминологии эпохи и языка историков см.:
236
На это коренное отличие королевских судей первой инстанции от членов верховных курий указывал позднее и Ш. Луазо, отрицая возможность именовать последних «магистратами». См.:
237
Об этой позиции В.Н. Малова и моей полемике с ним см.:
238
Так. термин «чиновник-функционер» появился под пером Тюрго в 1770 г., однако ряд исследователей не видит ничего предосудительного в его распространении на более ранний период: например. Ж. Дюрлиа использует его для описания общественных структур от Диоклетиана до Каролингов. См.: