Логично предположить, что хранилищем королевских указов была королевская Канцелярия, где указы и составлялись, однако особенности административной истории Французской монархии корректируют такую формальную логику. Сокровищница хартий (Trésor des chartes) была учреждена Филиппом II Августом вослед трагической утери части королевского архива в битве при Фретвале в 1194 г. Желая избежать в будущем такого ущерба, король распорядился скопировать по возможности все утерянные акты, а на будущее хранить их в Париже в здании Дворца в Ситэ (после возведения Людовиком IX Святым часовни Сент-Шапель здешнее хранилище грамот получило название «Сокровищницы хартий» по аналогии с Сокровищницей короны)[59]. Однако Сокровищница хартий никогда не хранила и тем более не регистрировала все королевские указы[60]. Изначально копирование королевского акта в регистрах Канцелярии преследовало цель защиты интересов короны и домена[61], однако постепенно все большее место здесь занимали и акты (помилования, дары с рент, аноблирования и т. д.) в пользу частных лиц, которые при желании сохранения «памяти» об этом с 1329 г. могли заплатить определенную сумму за копирование акта в официальном регистре[62].
Лакуны регистров Канцелярии призваны были компенсировать архивы выделившихся из Королевской курии ведомств и прежде всего Парламента. С начала XIV в. Парламент становится инстанцией, куда направляются королевские указы для их регистрации (вписывания в регистры), оглашения и исполнения. Вначале указы вписывались в общие регистры приговоров и слушаний дел, затем решено было завести отдельную серию регистров. В итоге, вплоть до последнего акта, зарегистрированного в Парламенте (от 22 марта 1785 г.), серия королевских указов представляет собой гигантское собрание из 242 регистров — едва ли не самую драгоценную часть архива Парламента, поскольку с наибольшей полнотой содержит сведения о королевском законодательстве Французской монархии[63]. Однако в этом собрании регистрировались не все королевские указы: со временем корона направляла туда наиболее важные, с точки зрения управления и «общего интереса», указы, именуемые ордонансами и открытыми письмами (lettres patentes). Что же касается регистрации частных актов (назначений на должности, аноблирования, легитимации, натурализации и т. д.), то логику их отбора понять нам сегодня трудно[64]. Проблемы с регистрацией королевских указов, попытки Парламента их изменить путем подачи ремонстраций и конфликты с королями также сказались на полноте парламентских регистров: в них не вписывались те указы, с которыми Парламент был не согласен.
Практика регистрации королевских указов была последовательно распространена на Палату счетов, на Налоговую и Монетную палаты, на Палаты прошений Дома и Дворца, на бальяжи и сенешальства, а после создания аналогичных курий в провинциях Франции и на них. В силу этой дисперсии функции сохранения «законодательной памяти» государства между различными ведомствами в столице и на местах создатели свода «Ордонансов» при подготовке своего издания работали с архивами не только Парламента, но и других институтов королевской власти. Последнее обстоятельство особенно ценно для первых томов издания, подготовленных и опубликованных до постигшего Палату счетов пожара 1737 г., практически полностью уничтожившего архив этой второй по значимости королевской курии[65].
Итак, следует признать, что мы изначально имеем дело с «выборкой» — ввиду разных обстоятельств, степени сохранности архивов и сознательного отбора регистраторов указов. На эту «естественную» выборку накладывается выбор издателей, поскольку с самого начала было ясно, что в одном издании невозможно собрать все сохранившиеся королевские указы. План издания на протяжении века претерпевал, к тому же, постоянные трансформации. Изначально собрание призвано было включать лишь «генеральные» ордонансы[66]. Издатели 1-го тома отсекли указы первых Капетингов вплоть до правления Людовика IX Святого. За этим их выбором стояли, на мой взгляд, не только соображения недостаточной сохранности указов начиная с Гуго Капета, но и корпоративная интерпретация — восприятие чиновниками именно эпохи Людовика IX Святого в качестве истока нового облика и строя государственного управления (см. в след. гл.). Однако Секусс, подготовивший следующие восемь томов, стал дополнять ордонансы различными дипломами и хартиями; эту инициативу подхватил и следующий издатель, Брекиньи. В итоге первоначальный план кардинально изменился, и вместо свода только «генеральных» ордонансов собрание превратилось в «генеральный сборник хартий и дипломов», отчего в собрании есть нарушения хронологии (например, в 10–11-м томах опубликованы добавления из пропущенных прежними издателями указов). Соответственно «замедлялся» и временной охват: если 1-й том охватывал период с 1240-х до 1328 г., то 2–3-й тома — период 1328–1350 гг., правление одного только Карла VI — целых четыре тома. Следуя такому темпу, издание всего королевского законодательства французской монархии до 1789 г. насчитывало бы 200–300 томов. Издание, как уже сказано, было прервано Революцией на 14-м томе, и следующий 15-й том вышел только в 1811 г. усилиями хранителей архивов Паторе и Камю, подготовивших затем еще два тома. Эти три тома охватывали период правления Людовика XI, которым завершается данное исследование.
59
60
Исследователи полагают, что сохранившиеся акты представляют собой лишь ⅙ часть от общего объема «продукции» Канцелярии. О специфике сферы регистрации указов во Франции см.:
61
Именно по этой причине Сокровищница хартий быстро переходит под контроль Палаты счетов. См.:
62
63
Archives Nationales. (Далее: AN.) X Parlement de Paris. X Ia Parlement civil. X Ia 8602–8843.
64
О невозможности с точностью определить критерии отбора при регистрации королевских указов в Парламенте см.:
65
О судьбе архива Палаты счетов см.:
66
Об этом первоначальном плане и его трансформациях см.: