Кому приходилось видеть, как теплый весенний дождь сгоняет остатки снега, "съедая" его на глазах у наблюдателя, тот не удивится, что друзья во многих местах не нашли ни малейших признаков своих следов, проложенных утром. Это незначительное обстоятельство сильно смутило обоих. Восстановить свой путь по компасу они не имели возможности, так как шли тогда по воле извилистой лосиной тропы. Много сил и стараний потратили ребята на разыскивание дороги. Они кружились туда и сюда, находили свой след, теряли его, снова находили. То возвращались, то бросались вперед, давали круги и вправо и влево — все понапрасну! Густа темнота, сменившая сумерки, застигла их растерянными, беспомощными, потерявшими надежду куда - либо выбраться, среди совсем незнакомых мест в непроходимой чаще молодняка, которая не могла укрыть от дождя, с каждой минутой становившегося все более частым, крупным и злым. Куртки намокли и отяжелели. Повешенные вниз стволами ружья цеплялись и бились о деревья. В беспросветной мокрой мгле ночи мальчики, стиснув зубы, лезли по каким - то трущобам, брели по лужам, проваливались в ямы. Скользкие ветви, прегражда дорогу, больно хлестали в лицо злополучным путникам, то и дело налетавшим на деревья, падавшим, поднимавшимся и упорно продолжавшим врезаться в зловещую, темную глубину неведомого леса.
Ветер гудел, шатая вершины одиноких сосен, свистел в щелях ветвей, и жестокий дождь, словно мстя за что - то, лил и лил беспрерывно.
Жители города мало привычны к подобным невзгодам. Ребята не имели ни настоящей охотничьей закалки, ни достаточного опыта. Оба начинали терять присутствие духа. Гриша почти плакал. Севка временами переставал соображать от бессильной злобы на неудачу.
Куртки промокли, холодная вода, добравшись до тела, струйками стекала по плечам и спине; мальчики озябли и дрожали, стуча зубами. Гриша измучился настолько, что все казалось ему страшным сном. Потом впечатления потеряли свою остроту. Как в дремоте, он брел, безучастно следя за смутными силуэтами деревьев, машинально шагал, падал и поднимался, почти не слушая Севки. А тот твердил, что нужно добраться до крупного леса, развести костер во что бы то ни стало. Но когда мелколесье окончилось, они увидели, что пришли на большую пустынную гарь, где бешеный ветер ревел без удержу и дождь хлестал прямо в лицо. Жестокая насмешка! Хуже этого ничего нельзя было придумать. Друзья в нерешительности остановились. Возвращаться назад не имело смысла — они двинулись навстречу ветру без всякой надежды хоть чем - нибудь облегчить свое положение. И вдруг... о радость! Гриша попал ногой в колею дороги, проходившей в нескольких саженях от опушки. Но куда идти: направо или налево? "Пойдем направо — не все ли равно!" И снова две тени, одна за другой, побрели под проливным дождем, спотыкаясь о кочки, нащупывая дорогу ногами или иззябшими руками, отыскива ее колеи среди холодных луж, полуистлевшего хвороста и травы.
Перья молодых тетеревов
Казалось, целую вечность прошли они, прежде чем облик местности изменился: дорога привела их в давно сгоревший бор, дальше шли поляны, чернели столбы, гудел высокий лес, а перед лесом мутным пятном маячила какая - то приземистая постройка. "Смотри - ка, должно быть землянка углежогов!" — не веря глазам, произнес Севка, направляясь к таинственному жилью. Постройка оказалась низенькой, с разбитой дверью и сильнейшим запахом дыма. Мальчики ввалились в сенцы. Гриша взвел курки ружья, а Севка чиркнул спичкой и осветил эту "избушку на курьих ножках". Торжество ребят не имело границ, а дымный аромат сразу нашел объяснение, когда постройка оказалась баней с сильно покосившимися гнилыми стенами. Крыша протекала в нескольких местах, печь - каменка развалилась. Примятая охапка сена лежала на полке, где русские люди имеют обыкновение париться. "Ого! Да тут, брат, и постель уже готова!" — воскликнул повеселевший вожак. "Уж не баба ли яга нежилась на этом прекрасном ложе? — добавил он, зажигая бересту, предусмотрительно собранную еще днем. — Гришка, ты, наверное, не прочь зарисовать следы ее ножек?" Они уже начинали шутить. Ночные блуждани остались позади и казались теперь забавным приключением, хотя оба еще тряслись от холода. Среди сена, разбросанного по полу, они нашли несколько окурков и в темном углу — перья тетеревов с мягкими бородками, не вполне вышедшими из чехликов. Севка многозначительно промычал при виде этих красноречивых следов и, заметив несколько рыжих волнистых волос в расщепленном торце бревна, восстановил всю картину. Не они первые нашли приют в этой бане; прошлым летом, после сенокоса, точнее, в начале августа, когда линяют молодые тетерева, здесь останавливался охотник с большой желто - рыжей собакой и одноствольным ружьем. Следы ружья были на закопченой стене. "А баба - яга еще не нашла сюда дороги..."
Развести костер на почерневших камнях печки было делом одной минуты. Добывание топлива осложнялось тем, что приходилось вылезать под дождь и в темноте собирать валявшиеся на поляне обломки. Утром выяснилось, что они остановились на пепелище хуторка, когда - то захваченного сильным лесным пожаром, пощадившим одну только старую баню.
Едкий дым начинал наполнять тесное помещение. Сизыми слоистыми волнами он плавал сначала под крышей, заставив друзей согнуться, затем опустился до уровня полка, вынудив мальчиков ползать на четвереньках, и, наконец, достиг пола. Он щипал и разъедал несчастным глаза, забирался в легкие, заставляя кашлять, чихать, обливаться слезами, смеяться, снова плакать и ругаться. Наконец друзья не выдержали и выскочили под дождь. Только заткнув сеном все дыры, щели и оконце, мальчики добились того, что дым поредел и прямо от костра потянулся через двери на волю. В бане потеплело, друзья протерли ружья, скинули куртки, сушились, обогревались и начинали дремать. Гриша, забравшись на сено, вскоре заснул. Севка, еще не вполне просохший, сидел у огня, грелся и клевал носом. За стеной бушевала непогода, лес скрипел и стонал при каждом порыве ветра, торопливый дождь хлестал так, словно наступили дни потопа...
IX. Западня. Дождливый день. Новое пристанище
"Севка... Севка!.." — ответа не было. Гриша, проснувшийся от холода, еще раз скользнул рукой там, где должен был спать его спутник. Место было пусто, сено — совсем холодное. Видимо, мальчик исчез давно. "Севкаааа!.." — в ответ слышалс ровный, однообразный шум дождя да мрачный гул леса. Огонь угас, баня была погружена в полную тьму. Гриша слез с полка, обулся и зажег клочок сена — ружье Севки стояло на месте, а самого его не было. Гриша раздул огонь, посидел у костра, решив, что Севка отправился за дровами, но прошло минут пятнадцать — пропавший не возвращался. Десятки предположений, одно другого мрачней, замелькали в мыслях мальчика. Он взял ружье Севки, как более надежное, его патронташ и вышел из бани.
Дождь лил, как и раньше, небо заметно посветлело, видимо, близился рассвет. Мальчик присел, чтобы окружающие предметы яснее вырисовывались на небе. Кругом торчали лишь черные, обуглившиеся столбы, дальше виднелись расплывчатые очертания берез и темный, беспокойный лес. Людей не было и следа... "Севкааааа!.." — "О - гооо, Гришаааа!.." — послышался ответ откуда - то снизу, точно из - под земли. Обрадованный мальчик кинулся на голос. "Тише... тише, а то полетишь!" — кричал невидимый Севка. "Где ты?" — "Здесь, смотри под ноги, не задави меня!". Он, действительно, скрывался под землей, в глубоком и тесном колодце с гнилым, трухлявым срубом. Там на дне он топтался и барахтался в кучке снега, не имея сил вылезти на поверхность. "Как ты сюда попал?" — "Как, как, — передразнил Севка. — Тащи скорее жердь какую - нибудь, замерз я — крыши - то ведь нет!"